У стен Москвы

Но это было давно. А сейчас взору Кожина открывалось совсем иное. В вышине над черными, словно пережившими невиданный пожар, силуэтами зданий покачивались большие, бесформенные предметы. Это были аэростаты воздушного заграждения.

Вдруг за западной окраиной города вспыхнул луч прожектора и, словно гигантский клинок, рассек небо пополам. За первым лучом появился второй, третий, они расходились и скрещивались в вышине. Басовито заговорили зенитные орудия, и в ночное небо устремились светлые пунктирные линии трассирующих пуль и снарядов. В тот же миг где-то на окраине Москвы раздались мощные взрывы.

— Немцы бомбят Москву, — тихо прошептал Голубь. Он стоял рядом с командиром и тоже смотрел в небо.

— Вот тебе и бронепоезд на запасном пути, — тяжело выдохнул Озеров.

— Ах, шакал проклятый!.. Ты смотри, что делает! — сказал и словно кувалдой ударил по перекладине жилистым кулаком командир полковой батареи Асланов.

От возмущения Вартан не мог стоять на месте. Размахивая руками, посылал свои проклятия Гитлеру и всем его предкам до девятого колена. Кожин молчал. Вцепившись руками в перекладину, он смотрел в московское небо. Глядел на тот город, куда четырнадцать лет назад босоногим, чумазым парнишкой приехал, чтобы выполнить наказ матери — учиться. В Москве он нашел новых родителей, в ней встретил свою первую любовь… И этот город сейчас бомбит враг!..

Прямые бледно-голубые лучи мощных прожекторов, рыскавшие в ночном небе, поймали наконец в свои слепящие объятия вражеский бомбардировщик. Тот скользнул в сторону… Но это не помогло. Лучи прожекторов цепко держали его в своих щупальцах.

Вокруг самолета вспыхивали десятки огненных разрывов. Наконец бомбардировщик задымил, как-то неестественно клюнул носом и пошел вниз, к земле.

У воинов, сгрудившихся у двери, вырвался вздох облегчения.

2

Вчера генерала Громова принял начальник Генерального штаба. Не успел Павел Васильевич войти в кабинет маршала, как тот, поздоровавшись и пригласив к столу, протянул ему донесение командующего Резервным фронтом.

— Читайте.

— «Положение на левом фланге Резервного фронта создалось чрезвычайно серьезное… — читал Павел Васильевич. — Образовавшийся прорыв вдоль Московского шоссе закрыть нечем…»

Громов с тревогой посмотрел на маршала.

— Наш фронт прорван?..

— Да, голубчик, прорван… — ответил начальник Генерального штаба и, подойдя к карте, стал рассказывать о том крайне тяжелом положении, которое создалось на дальних подступах к столице.

Оказалось, что в начале октября вторая, третья, четвертая танковые группы и полевые армии противника при мощной поддержке авиации почти одновременно нанесли удары по войскам Брянского, Западного и Резервного фронтов, прорвали нашу оборону, окружили часть советских войск в районе Вязьмы и развивают наступление на Гжатск — Березовск — Москву. Одновременно гитлеровцы наступали на столицу и с других направлений.

— Беда наша в том, голубчик, — продолжал маршал, — что между Вязьмой и Березовском у нас нет мощных оборонительных рубежей и войск, способных задержать наступление врага. Вот почему на березовский рубеж обороны мы в самом срочном порядке и стягиваем сейчас стрелковые, артиллерийские и танковые части. Они и составят костяк вашей армии.

— Ясно, товарищ маршал…

— Теперь вся надежда на вас. На этом направлении, кроме вашей армии, нет других войск. Вы должны, опираясь на Березовский укрепленный район, разгромить передовые части противника или хотя бы задержать их на несколько дней. Нам нужно выиграть время для того, чтобы подтянуть к фронту наши резервы, — сказал маршал.

* * *

Прибыв вчера утром в Березовск и ознакомившись с обстановкой на месте, Громов убедился в чрезвычайной сложности положения, которое создалось на этом участке фронта.

Гитлеровцы быстро приближались к городу. Надо было срочно преградить им путь, организовать прочную оборону, а войск было мало. Пока что в его распоряжение поступили запасной стрелковый полк, две танковые бригады, с боями отошедшие от Вязьмы, мотоциклетный полк и выгружающаяся на станции Березовск Дальневосточная дивизия. Правда, на следующий день должны были подойти еще две танковые бригады. Но успеют ли они к назначенному времени? Все остальные соединения, выделенные в его распоряжение, ожидались только через пять — семь дней.

Всю ночь Павел Васильевич просидел над картой. К утру у него созрело решение. Отдав необходимые распоряжения начальнику штаба, он сел в машину и выехал на левый фланг своей армии. Он хотел лично переговорить с командирами частей и на месте поставить перед ними конкретные задачи.

Всю дорогу Павел Васильевич тщательно присматривался к окружающей местности. Когда машина спустилась в лощину, генерал тяжело вздохнул.

— Узнаете это место, товарищ генерал? — спросил водитель.

— Узнаю, Петя… — ответил Громов.

* * *

В январе нового, тысяча девятьсот сорок первого года они всей семьей приезжали сюда на лыжную прогулку. Аленка на своих совсем крохотных лыжах сразу же вскарабкалась на невысокую горку и оттуда закричала:

— Папа, смотри, как я умею!..

— Упадешь! — крикнула ей мать.