У стен Москвы

Получив разрешение, Прохоров доложил, что советские военнослужащие, которых немцы использовали в качестве живого щита во время сегодняшней атаки, в одиночку и мелкими группами были взяты в плен в районе Смоленска.

Он рассказал, что всех их около месяца гнали за наступающей немецкой армией, почти не кормили, избивали до полусмерти, а вот сегодня устроили неслыханную подлость…

Данилыч вместе с Вороновым молча слушал старшего лейтенанта, а потом спросил:

— Как же это вы не выполнили команду?.. Или не все слышали?

— Слышать-то все слышали. Но не сразу сообразили, что к чему. Мы вот… — он указал рукой на пленных, которые стояли позади него, — сразу поняли, упали на землю, а остальные… те поступили по-своему. Вот и поплатились жизнью. — Он замялся и с волнением добавил: — У нас только одна просьба к вам, товарищ батальонный комиссар. Только одна: дайте нам оружие и разрешите участвовать в бою с фашистами.

Иван Антонович стал расспрашивать каждого из них о том, при каких обстоятельствах попал в плен, какую должность занимал в Красной Армии, проверял документы, у кого они сохранились.

— Да вы не сомневайтесь, товарищ батальонный комиссар. Мы не подведем, — сказал кто-то из пленных. — Вы только примите нас в свою часть и дайте оружие.

В это время вдали появились немецкие танки. Их было не менее двадцати.

— Танки справа! — крикнул Николай Сычев.

— Товарищ комиссар… — снова обратился к Воронову Прохоров. — Разрешите… Вас же очень мало. Дайте хоть гранаты!..

— Степан Данилович, прикажи выдать товарищам оружие, — распорядился Воронов и, подбежав к телефонисту, спросил: — Связь работает?

— Только что восстановили.

— Вызови штаб полка. Скорей!..

13

Полковник Полозов находился на своем наблюдательном пункте. Он стоял у дощатого столика и, положив руку на телефонный аппарат, мучительно думал о создавшемся положении.

В оборону его дивизии глубоко вклинились немецкие танки и пехота. Опи заняли Сосновку, потом, повернув на юг, двинулись к автостраде. Подразделения Кожина оказались в полном окружении. Чтобы преградить путь врагу, командир дивизии выслал навстречу немецким танкам разведывательный батальон и один артиллерийский дивизион гаубичного полка. Но немцы вводили в бой все новые силы. Создалась угроза прорыва всей глубины обороны дивизии. Для того чтобы задержать гитлеровцев, требовались новые силы, а их не было.

Здесь же, в блиндаже, находился и комиссар дивизии Михаил Георгиевич Мартынцев. Мартынцев был под стать Полозову — высокий, подтянутый, с твердой походкой. Разница между ними заключалась лишь в том, что у Владимира Викторовича лицо было округлое, с мягкими чертами и широко открытыми голубыми глазами. Он всегда был сдержан, корректен. Михаил Георгиевич — сухощав, с продолговатым лицом и крутым характером.

Мартынцев весь день находился на правом фланге дивизии, в третьем полку, где немцы также бешено атаковали позиции соединения, пытаясь продвинуться вдоль южного берега реки Москвы к Березовску. Но, узнав о прорыве противника в тыл через позиции второго полка, он возвратился на наблюдательный пункт командира дивизии.

Когда Полозов рассказал ему о случившемся, он решил сейчас же направиться к месту прорыва и сделать там все, чтобы спасти положение, но комдив попросил его задержаться на несколько минут. И он, не снимая с головы каски и не выпуская из рук автомата, стоял посреди блиндажа и нетерпеливо ждал, что еще скажет ему Полозов. Он догадывался, что Владимир Викторович сейчас тоже думает над тем, откуда взять дополнительные силы, чтобы, бросив их против гитлеровцев, ликвидировать прорыв и восстановить положение.

— Надо просить помощи у командующего, Владимир Викторович, — не выдержав наконец тягостного молчания, предложил Мартынцев. — Другого выхода нет.

Полозов поднял глаза, посмотрел на своего друга так, будто он впервые видел его.

— У нас с тобой сорок километров фронта, а у командующего? — вместо ответа спросил Полозов.

— Знаю, что фронт армии гораздо больше, но дивизия попала в тяжелое положение, и, если мы не примем срочные меры, гитлеровцы прорвут нашу оборону на всю глубину и захватят Березовск…

Зазуммерил полевой телефон. Владимир Викторович взял трубку.

— Слушаю. Что?! Куда прорвались?! Опенки?.. — переспросил Полозов.

Мартынцев с тревогой посмотрел на начальника артиллерии, который только что вошел в блиндаж.

— Взяли все-таки деревню, сволочи! — шепотом, чтобы не мешать комдиву, вымолвил тот.

— Смотрите за автострадой. К ней нельзя подпускать танки… Продержитесь еще немного. Я сейчас приму меры!.. — Полозов положил трубку и сразу же обратился к начальнику артиллерии: — Битюков, немецкие танки ворвались в деревню Опенки. Прикажи дивизионной артиллерийской группе открыть заградительный огонь по восточной окраине Опенок и преградить танкам противника путь к автостраде.

— Есть! — ответил начальник артиллерии и взялся за телефонную трубку аппарата, который стоял на другом столике.

В блиндаж вошел невысокий, полный полковник. Это был начальник штаба дивизии, он тоже уже знал, что в Опенки ворвались немцы.