— Я помню, — ответил Антон. Он давал понять Лизе, что вернется. Встретившись со спокойно-насмешливым взглядом Лены, он догадался, что она в этом не уверена.

Но Антон вернулся. Он решительно договорился с Леной, что она не будет больше предпринимать ничего подобного, и они не расстанутся навсегда. «Всё утрясется, из каждого положения есть выход, и не один», — сказал Антон. Лена кивала, смотрела на него беспомощно-покорно, а на донышке ее светло-серых глаз затаилось столько воли и твердой силы. Машенька всю дорогу крепко держала Антона за руку, а второй рукой прижимала к груди белого пушистого зайца. Она не вслушивалась в слова взрослых. Ей и так все было понятно. Они с мамочкой не оставят папу, они заберут его к себе, насовсем. А Гриша хороший мальчик и добрый, зайчика подарил. Она крепче прижала к себе новую игрушку.

— Папа, а Гриша сказал, что ты всехний папа. Да? Антон смотрел в сторону и сделал вид, что не услышал.

Ну вот и ладно. Кажется, я выбрался из этой кошмарной мелодрамы. Леночка все поняла. Какой же она сущий ребенок. Разве можно так напролом? А Лизу он уговорит, убедит ее, что все вовсе не так, как ей представилось. Объяснит, что Лена очень наивная и увидела то, чего нет и никогда не может быть.

— Всё будет хорошо, — вслух сказал он. Лена улыбнулась и кивнула, а Машенька сильнее сжала его руку. Вот и славно, трам-пам-пам — ни к месту пришли слова из песенки.

У Судьбы на Качелях

— Давай, наконец, сегодня пойдем к Игорю, — сказал утром Роман.

— А по магазинам?

— Потом по магазинам. Ну, доставь человеку удовольствие, он же названивает мне на работу чуть ли не ежедневно. Так я звоню?

— Ладно, звони…

Игорь, старший брат Романа, получил в свое отделение новенький аппарат УЗИ, который долго выцарапывал у начальства, и который привел его в восхищение — все болезни можно сразу увидеть на экране, и уже месяц безуспешно добивался, чтобы лицезреть внутренние органы своих ближайших родственников и друзей. Никто почему-то не спешил демонстрировать сокровенные тайны печенок-селезенок, всем было очень некогда. «Здоровые — всегда глупые, и наооборот, — резюмировал Игорь. — Если ты чувствуешь себя сегодня хорошо, это ровно ничего не значит. Вскрытие все покажет», — обещал он. «Все врачи пессимисты, да они и не могут быть иными», — заявила Дина, когда Роман передал ей обычные Игоревы пассажи.

— Что там может быть у нас интересного, — возмущалась она по дороге, — я, может быть, и знать не желаю ничего. Ведь не болит! У тебя болит что-нибудь?

— Пока нет, но мало ли что…

— Н-ну, Рома, ты прямо как старичок, бояться всего начинаешь…

— Конечно, мы ведь с тобой уже пожилые люди, по тридцать шесть стукнуло. Нет-нет, Диночка, я имею в виду только себя! Тебе всегда двадцать пять плюс один. А я… Еще столько же, и завещание нужно писать.

— Ты сначала накопи чего-нибудь существенного, чтобы было что отписать в завещании. Например, дачу построй на Майами! Слабо?

Так, перешучиваясь, они вошли в терапевтическое отделение к Игорю.

Сначала прошел проверку Роман и с явным облегчением поднялся с кушетки.

— Я так и знал. Дина! — позвал Роман, приоткрыв дверь в коридор. — Иди сюда. Завещание писать рано, но дачу строить уже можно. Я здоров как матадор!

— Ну, ты первый пациент у меня, который после проверки заговорил стихами, — улыбнулся в черную бородку Игорь. — А что за дача, и где?

— В Майами, — рассмеялась Дина.

— Ого! А нельзя ли поближе, чтобы я мог со своим семейством на выходные приезжать? Ну, матадор, садись вон туда, на стул. Я должен бы тебя выставить в коридор, да ладно, снизойду по-родственному. Муж и жена не имеют тайн друг от друга. во всяком случае, не должны, — уточнил он. — А теперь вы, миледи, покажите свой животик, а потом и спинку, дозвольте взглянуть на ваши драгоценные внутренности. Нет никаких сомнений, что внутри так же красиво, как и снаружи. О, так ты щекотки боишься! Сейчас ты получишь массу удовольствия. Так. к нашей общей радости, поджелудочная без видимых изменений, желчный пузырь тоже. печень не увеличена, — бормотал он, водя по животу скользкой черной штукой и смотря на экран, который Дине виден был сбоку, но она ничего в этих мелькающих картинках не понимала.

— Итак, весь фасад в порядке, перевернись на живот, теперь с тылу заглянем. так-так. ну-ка, на правый бочок. теперь на левый… ещё разок на правый… Не вздрагивай, ведь не больно. Ляг еще на живот. Ну, хорошо, вставай. Посмотрим еще на снимках. Подождите пока в коридоре. Ну потом, Рома, потом, я же ясно сказал — подождите.