У Ворона две жизни

Василиса закричала и бросилась на Лихо. Огненный хлыст поджёг твари волосы, а затем и лохмотья, служившие ему одеждой. Пытаясь сбить пламя, Лихо бросилось к реке. И Василиса воспользовалась шансом.

Огромная волна поднялась из реки и утащила за собой Лихо. Чудище визжало, захлёбывалось и пыталось выбраться на берег. Но Василиса не пускала. Она вытянула перед собой руки и изо всех сил сжала кулаки, заставляя воду сомкнуться вокруг вопящей одноглазой головы.

Но так Лихо было не убить. Нужно отсечь голову.

Кирши молнией вылетел из-за спины Василисы – прямиком к чудищу. Чародейка тут же разжала пальцы. Волна всколыхнулась и вытолкнула Лихо высоко из воды. Чудище завопило, отчаянно молотя лапами воздух. Кирши оттолкнулся от опоры причала и взмахнул катаной.

Голова Лиха взмыла вверх, последний раз взглянула на Василису безумным глазом и упала в реку.

Василиса разжала кулаки, позволяя чарам раствориться, а реке – поглотить мёртвое тело. Сердце работало на пределе, дыхание сбилось. Резерв стремительно пустел, но Василису это не беспокоило.

– Ты в порядке? – она подбежала к Кирши.

Его кафтан был порван, по шее стекали струйки крови.

– Кажется, занозу посадил, – усмехнулся он, тяжело дыша.

– Дай посмотрю.

Василиса схватила Кирши за плечи и заставила повернуться. И правда, на спине и плечах из дыр на ткани кафтана торчали крупные щепки. Размером с мизинец. Но Василиса выдохнула и уткнулась лбом в грудь Кирши.

– Слава богам. Оно так тебя швырнуло, что я… испугалась.

– Почаще надо тебя так пугать, – засмеялся Кирши, а Василисе показалось, что она уловила в его голосе смущение. – Хорошо ты его…

– Ты тоже. Хорошо… сработали, – Василиса заглянула в синие глаза. Они смотрели на неё открыто, удивлённо. Этот взгляд, неожиданно искренний и уязвимый, заставил Василису отпрянуть.

– Пойдём. Надо вытащить из тебя эту гадость и обработать раны.

10

Перунов день

Весть о победе над Лихо в «Старогородских хоромах» была встречена ликованием и стуком кружек. Хозяин трактира пообещал Василисе и Кирши пожизненно снабжать их бесплатной медовухой. А завидев раны Кирши, тут же погнал свою внучку принести в комнату Воронов воды, полотенец и крепчайшего самогона.

– Раздевайся, – скомандовала Василиса, когда они с Кирши остались наедине.

Чародейка скинула кафтан, оставшись в пропитанной потом рубахе, и тут же замёрзла. Вымыла руки водой из глиняного кувшина и повернулась к Кирши. Тот уже сидел на кровати и послушно расстёгивал кафтан. Катана в ножнах лежала рядом.

– Нужна помощь?

– Справлюсь.

– То, что сказало Лихо… Про ночь и солнце, которое не взойдёт, – что думаешь?

– Брехня, – бросил Кирши. – Нечисть без конца предрекает конец света. Меньше слушай.

– Но что-то же разбудило его. Выгнало из леса.

– Могло быть что угодно. От чернокнижника-любителя до дурака, решившего разжиться медвежьей шкурой. Спутал логово Лиха с медвежьей берлогой и – до свидания.

Кирши кое-как скинул с плеч кафтан и схватился правой рукой за рубаху. Левую он старался не двигать и больше прижимал её к телу.

– Ушиб руку? – спросила Василиса, подходя ближе.

– Ничего серьёзного.

Василиса поджала губы. Ну, хочет казаться сильным – на здоровье. Она встала за спину Кирши и помогла стянуть рубаху, чтобы не потревожить раны. В спине нашлось три крупных занозы и пара мелких. Но внимание Василисы привлекло другое.

– Откуда это? – чародейка провела пальцами по белым росчеркам шрамов на спине и руках.

– У всех Воронов есть шрамы, – усмехнулся Кирши, и плечи его дрогнули. – Рано или поздно и ты первый заработаешь.

– Журавли могли бы их убрать, – Василиса ухватилась пальцами за занозу и вытянула наружу. По спине сбежала капля крови.

– Не хочу.

– Почему?

– Шрамы – это напоминание. И воспоминания.

– Плохие воспоминания.

– Важные.

Кирши помолчал немного, провёл рукой по рубцу на плече и добавил:

– И иногда шрамы напоминают о хорошем.

Василиса улыбнулась от посетившего её воспоминания.

– У меня тоже есть шрам, – она закатала рукав и показала неровное розовое пятно на предплечье. – Когда я приехала к Беремиру, Тирг – домовой – меня сразу невзлюбил. Мы вечно ссорились. Я метала в него искры, а он прятался за печкой. И вот однажды мы повздорили особенно сильно, и я запустила в него горшком, но споткнулась и задела рукой раскалённую заслонку на печке. Ревела белугой. А Тирг тут же забыл обиду и бросился меня жалеть. Даже пирогов мне напёк. Тогда я впервые подумала, что он не так плох и мы сможем подружиться.

– Подружились?

– Не-а, – засмеялась Василиса, возвращаясь к занозам в спине Кирши. – Но стали… беречь друг друга.

Василиса вспомнила, как прижимала Тирга к груди, пытаясь спасти из пламени горящего дома. Прикоснулась к мешочку на шее. Сквозь тонкий материал пробивалось слабое тепло, напоминая, что домовой ещё жив.

– А твоя история? – Василиса вытащила из-под кожи вторую занозу.

Кирши ойкнул.

– Вот когда от этих заноз останутся шрамы, буду с нежностью вспоминать, как ты их вытаскивала, – усмехнулся он.

Василиса закатила глаза.

– Я серьёзно спрашиваю!