У Ворона две жизни

– Ты точно здорова? – синие глаза смотрели с подозрением. – Отдохни-ка этой ночью.

– Всё в порядке! – запротестовала чародейка. – Твоя рука…

– Пройдёт, – Кирши недовольно посмотрел на руку. Ладонь слегка покраснела. Но, кажется, ничего серьёзного. – Пойдём скорее. Сейчас начнётся ливень.

И правда. Едва они оказались под крышей, небеса рухнули.

* * *

Ночь началась спокойно. Василиса бродила в тишине коридоров спящего терема, всматриваясь в темноту и вслушиваясь в каждый шорох. А ровно в три ночи, как и обещал, на смену пришёл Кирши, и чародейка с чувством выполненного долга отправилась спать.

Василиса долго не могла заснуть. Вертелась с боку на бок в постели и сгорала от стыда из-за собственных мыслей. Слишком откровенных, слишком смелых, слишком волнующих.

Ночью люди начинают мыслить иначе. Совсем не как днём. Затуманенный усталостью мозг отпускает поводья самоконтроля, предрассудков и навязанных обществом приличий. Ночью человек становится откровеннее с миром и с самим собой. Вот почему ночные разговоры обычно самые искренние, страстные, незабываемые.

Ночью мы будто можем позволить себе больше, признаться в том, о чём днём не позволяли себе даже подумать, отдаться чувствам, которые старательно прятали ото всех, наконец поддаться своим желаниям.

Василиса лежала в кровати и чувствовала, как внутри просыпается и набирает силу странное, необъяснимое желание, как путаются, сталкиваясь друг с другом, тайные мысли, а перед внутренним взором возникают, вытесняя всё остальное, пронзительные синие глаза.

Василиса застонала, перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку, стараясь отогнать наваждение. Но оно не отступало, заволакивало разум хмельным туманом и разносило по телу дрожащее тепло, какое бывает от крепкого вина.

Василиса втягивала носом воздух, и ей чудился запах кожи Кирши, который она чувствовала, когда просила его остаться на ночь. Когда стояла к нему так близко, что не могла бы точно сказать, где заканчивается её тело и начинается он. Василиса вспоминала, как сильные руки скользили по её спине, и щёки её пылали, а сердце жгло грудь.

Она бы всё отдала, чтобы вновь оказаться к нему так же близко и на этот раз не отпустить.

На мгновение Василиса даже была готова выскочить из постели, отыскать Кирши в тёмных коридорах терема и… Она зажмурилась и пальцами вцепилась в простыню, чтобы удержаться на месте.

Происходило что-то странное, неправильное, безумное, но Василиса никак не могла ухватиться за эту мысль, одолеваемая сладостными видениями и мучительным желанием близости.

Вскоре она всё же сумела задремать, и в беспокойном сне до самого утра Тёмный не отпускал её из своей власти.

* * *

Атли заметно нервничал. Белава уверенно шла в сторону спальни, а он уныло плёлся следом. Он хорошо знал Белаву и ожидал подобного расклада. Уступать ей Атли не собирался, но всё же не был до конца уверен в намерениях Белавы. Возможно, она напугана настолько, что ей нужен верный пёс у кровати.

«Белава Сияющая всегда берёт то, что хочет. Или кого хочет». Так про неё говорили, и это – Атли не сомневался – была чистейшая правда.

Белава вошла в свои покои, у входа в которые дежурили двое Воронов. Атли прошёл следом и остановился в нерешительности.

Большую часть комнаты занимала огромная кровать с десятками подушек самых разных форм и размеров. На кровати могли спокойно уместиться пять, а то и шесть человек. Остальное пространство было уставлено цветами в крупных глиняных горшках. Белые и нежно-розовые бутоны контрастировали с небесно-голубыми стенами, создавая ощущение прекрасного убежища в райском саду.

– Кровать всего одна, так что спать нам придётся вместе, – проворковала Белава и прилегла на подушки.

Атли смущённо кашлянул.

– Боюсь, моя работа не потерпит сна, – ответил он. – Я не могу подвергнуть твою жизнь опасности.

Белава коварно улыбнулась.

– Что ж, не спать на этой кровати я люблю даже больше, – чародейка похлопала по покрывалу, не отрывая глаз от Атли.

Атли остался неподвижен. Тогда Белава грациозно встала с кровати и подошла к Атли почти вплотную. Он отступил на полшага.

– Я понимаю, что ты напугана и таким образом пытаешься…

– Не будь занудой, – цокнула языком Белава, толкнула Атли в грудь и навалилась всем весом.

Атли, не ожидавший такого поворота, потерял равновесие и упал на кровать. Белава хищно нависла над ним и прижалась бёдрами.

– Прошу, слезь с меня, – Атли всё ещё был безукоризненно вежлив. – В таком положении я не смогу тебя защитить.

Белава нахмурилась.

– Ничего не понимаю, – пробормотала она, сползая с Атли.

Тот с облегчением выдохнул.

– Ты же пил за обедом заговорённое вино, – Белава задумчиво постукивала пальцами по одеялу. – Я сама видела! Специально попросила слуг налить тебе побольше.

– Ты – что?! – Атли резко сел.

– Заговорённое вино, – повторила Белава, словно это было нечто само собой разумеющееся. – Я великолепна в любовных зельях, и ты должен уже сгорать от страсти, но вместо этого…

Белава смерила Атли недовольным взглядом.

– Ты точно не сгораешь от страсти.