Убежище

Рваная, истрепанная ткань поблескивала металлическим блеском. Некая схема неизвестной сложности была вплетена в материал.

Части плана, словно кусочки мозаики, в конце концов, сложились у него в голове. Подиане призывали, и человек являлся к ним соразмерно своим знаниям, в зависимости от степени его ненависти. Но если с рождения границы знаний намеренно ограничивались, и если в ребенке не воспитывалась ненависть к подианам, тогда его никогда не призывали. Целый клан, воспитанный таким образом, мог жить рядом со станцией и это дозволялось. Устройства, которые дети принесли с собой, были способны таким вот образом обучать поколения детей.

А когда, наконец, родился тот, кто органически создавал определенное поле, он привел в действие новую систему автоматического образования для тех, кто появился позже.

Но как такой ребенок вообще мог появиться? Холт говорил: «Наследственность — это развитие оплодотворенного яйца в утробе». Это, по крайней мере, частично правда.

Между новорожденным ребенком и взрослым лежит большой период развития — целый мир. Питай организм и обучай должным образом, и получишь то, что желаешь, в определенных пределах, разумеется — музыканта, спортсмена, ученого. Но если будешь обходиться с ним иначе, лишишь йода и других необходимых для развития микроэлементов, он вырастет больным, увечным идиотом.

Но между оплодотворенной яйцеклеткой и новорожденным ребенком лежит даже не мир, а целая вселенная развития. Здесь организм воистину податлив и в высшей степени восприимчив.

В ткань платья, что на девочке, заткана схема, которая модифицировала мыслительное поле подиан и направляла на развивающуюся яйцеклетку. И растущая нервная система откликалась. Но существовало только одно место, где можно было обеспечить сильное и постоянное поле, и это место было рядом с подианской станцией.

Мальчик прервал размышления Пола.

— Мы спрячемся в лесу, пока не сформируется защитное силовое поле. — Он задумчиво помолчал. — Хотели, чтоб родители пошли с нами, но они не могли. Они эмоционально обусловлены оставаться в одном месте.

Он грустно улыбнулся Полу.

— Вам бы они показались…слабоумными, и в каком-то смысле, так оно и есть. — Он покачал головой. — Полагаю, это было необходимо. — Парень повел детей под защиту леса. Пол пошел за ними.

— Они не знают, что произошло, — продолжал мальчик. — Наше отсутствие их сильно удручит и собьет с толку. И они не способны иметь еще детей.

— Как тебя зовут? — спросил Пол, хотя и сам уже знал.

— Я Сэм Холл, — ответил мальчик. — Сэм Холл Пятый. — Он взглянул на подианский корабль, который плыл над дальними верхушками деревьев. — Будьте вы прокляты, — сказал Сэм существам, находящимся в нем.

Убежище — в самой жизни, в ее растущей и развивающейся яйцеклетке, в еще не родившихся поколениях. Когда-то давно первый Сэм Холл понял это и знал, что оно выстоит.

ПРОСТОЙ ПСИМЕН

Он надел пиджак и выглянул из-за угла, прежде чем подойти к двери.

— Я пси, — прошептала булавка у него на лацкане.

Иган Рейнс выпустил ручку двери и пощупал эмблему. Незаметное, меньше ногтя его большого пальца, изображение лунного диска на темно-синем фоне. На диске изображено лиц, с двумя выступающими по бокам антеннами.

Рейнс нахмурился и повертел заколку в пальцах. Ему казалось, что он избавился от всего, что способно его выдать. Пока никакого вреда: в Индии никто не видел этот значок и не слышал его. Рейнс с сожалением посмотрел на эмблему, повернул ее. Сзади надпись «Американская Ассоциация Пси-астрономов». Значок обладает сентиментальной ценностью, но от него придется избавиться.

Он подошел к диспозеру — устройству для утилизации отходов — и бросил булавку в него. Она тут же с гудением вылетела назад и ударилась о противоположную стену. Ворча, что иностранные устройства никогда не работают нормально, Рейнс подобрал ее. Внимательно осмотрел и заметил крошечную царапину на поверхности. И все. Материал прочнее, чем способны обработать лезвия диспозера. Рейнс с уважением подумал о технике, с помощью которой создана эта булавка.

Кто-то прошел внутри по коридору. Неужели услышали звук удара? Рейнс начал осторожную мысленную проверку.

— Я пши… — сказала булавка.

Теперь она шепелявит… и звук стал громче. Удар, должны быть, повредил кристаллы речи внутри. Рейнс торопливо закрыл свои мысли, и булавка отозвалась молчанием.

Первоначально это было средство распознавания; оно позволяет людям с такими же способностями — псименам — узнавать друг друга. В Америке, где таких людей немного, оно прекрасно справляется со своей функцией, но в Индии, где активность менталистов гораздо выше, оно становится помехой. И будет непрерывно болтать.

Рейнс завернул маленький механизм в бумагу и осторожно бросил в приемную щель диспозера. Диспозер загудел, и, как и ожидал Рейнс, булавка вылетела назад. Он снова вырвал ее из стены. На этот раз она слегка погнулась.

«Диспозер установлен для удобства гостей. Он возвращает все случайно брошенные в него ценности».