Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

Это было сказано скорее по-командирски, а не тоном человека, которому предстоит допрос. Хемингуэй оценил это и понял, что сквайр крепкий орешек. Что ж, люди, поручившие это расследование ему, знали, что делали. «Замешаны местные родовитые семейства, – объяснил заместитель комиссара полиции непосредственному начальнику и закадычному другу Хемингуэя суперинтенданту Хинкли. – Неприятная ситуация. Поручим ее Хемингуэю. Понятия не имею, как у него это получается, но у Хемингуэя нестандартный подход. Он умеет раскалывать самых трудных свидетелей». На что суперинтендант Хинкли с усмешкой заметил: «Он бывает несносным, правда, сэр? Но результат есть результат. Сдается мне, именно его нестандартный подход застает людей врасплох. Факт, вы же сами говорите: он всегда добивается своего! У него редкое…» В этом месте заместитель комиссара перебил суперинтенданта: «Чутье! И не говорите! Что есть, то есть, черт бы его побрал!»

Сам старший инспектор без колебания приписал бы свой первый вопрос сквайру этому чутью. Усевшись по другую сторону стола, он улыбнулся:

– Благодарю вас, сэр. Я подумал, что лучше с вами поболтать, потому что, насколько я понимаю, вы дружили с Уорренби.

Воцарилась тишина. Ее продолжительность была старшему инспектору на руку. Никто не догадался бы, что Хемингуэй наблюдает за обоими присутствующими. Тем не менее, хоть он и выбрал этот момент для поглаживания терьеров, нюхавших его штанины, от него не укрылись ни взгляд сквайра, ни оцепенение его обычно суетливой супруги: она, не мигая, уставилась на тлеющий кончик своей сигареты. Молчание нарушил сквайр:

– Я бы выразился скромнее. Я с ним прекрасно ладил. В пререканиях с соседями нет никакого смысла.

– Точно, – кивнул Хемингуэй. – Тем более что все сходятся в одном: поладить с Уорренби было непросто. Вот я и решил поговорить с человеком, относившимся к нему непредвзято. Как эту непредвзятость ни толковать… По одну сторону мисс Уорренби, по другую все остальные. В данной ситуации важно услышать беспристрастное мнение. Как он умудрился добиться такой единодушной неприязни?

Сквайр не спешил с ответом. Сначала, скрывая неуверенность, он пододвинул Хемингуэю сигаретную пачку.

– Не знаю, курите ли вы…

– Спасибо, сэр, – сказал Хемингуэй, беря сигарету.

– Вы задали трудный вопрос, – начал сквайр. – Сам я никогда не конфликтовал с Уорренби: со мной он был сама учтивость! Но он был отчасти чужаком. Не понимал, как вести себя в таком месте, как это. Здесь нужно добиваться поддержки, шагать в ногу со временем. Но и отпугивать таких, как Уорренби, не следует. Надо принимать их и учить правильному поведению.

Действительно, подумал старший инспектор, сквайр – крепкий орешек.

– Как вы считаете, сэр, он мог прибегнуть к шантажу, чтобы добиться своего? – спросил он.

Миссис Эйнстейбл уронила пепел с сигареты себе на подол и, стряхивая его, воскликнула:

– Что за противоестественная мысль! Кого ему было шантажировать в таком респектабельном месте?

– Мало ли… – пожал плечами Хемингуэй. – Я пообщался с его старшим клерком, мадам, и у меня возникли разные мысли…

– Бесполезно спрашивать об этом меня! – хрипло произнес сквайр. – Будь у меня основания такое заподозрить, то я не имел бы с ним ничего общего.

– Вы пытаетесь понять, почему мы с ним общались? – обратилась к старшему инспектору миссис Эйнстейбл, вызывающе глядя на него. – Это я виновата. Не могла преодолеть жалость к его несчастной племяннице. Потому и оказывала им гостеприимство. Это, конечно, глупость и феодализм, но если мы принимаем новичков, то нашему примеру следуют другие. Расскажите нам больше о шантаже! Если бы вы знали Торнден так, как я, то понимали бы, насколько это невероятно. Можно подумать, что мы попали в книжку Гэвина Пленмеллера.

Заметив, что сквайр впился взглядом в лицо жены, Хемингуэй сказал:

– Придется мне засесть за книги мистера Пленмеллера! Кстати, это напомнило мне о еще одном вопросе, который я собирался вам задать, сэр. Вы просили Пленмеллера принести вам во время игры в теннис в субботу некие бумаги?

– Нет! – отрезал сквайр. – Я попросил его вернуть их мне, но никакой спешки не было. По неким собственным причинам он взялся принести их немедленно. Не знаю, куда вы клоните, но хочу сообщить, что Пленмеллер вернулся в «Кедры» до моего ухода. Встретил по пути мою жену и отдал бумаги ей. Мог бы вручить их напрямую Линдейлу, не тревожа меня, но это не в его стиле.

– Как я слышал, они связаны с Речным комитетом, сэр? Вроде бы там нужен юрист, и Уорренби метил на это место?

Сквайр заерзал в кресле.

– Да. Не знаю, почему Уорренби было так важно это назначение: ничего особенного! Однако он на него нацелился, и я не собирался ему мешать. Это не было поводом для волнения.

– Вот и мне так показалось, – признался Хемингуэй. – Хотя я в подобных вопросах профан. На место претендовал также мистер Драйбек.