Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– Скорее самому Ладисласу, – возразил викарий с улыбкой. – Поляки стояли здесь у нас неподалеку во время войны и не всегда производили приятное впечатление. Я сам должен к своему стыду сознаться, что не был доволен, услышав, что один из них поселился среди нас. Однако, сочтя своим долгом навестить молодого человека, я приятно удивился. Достойный человек, полный решимости добросовестно трудиться и вынужденный, увы, преодолевать нашу островную замкнутость и предвзятость. Я познакомил его с людьми, с которыми он мог бы ощутить душевное родство, и нисколько об этом не пожалел. Кстати, его квартирная хозяйка, наша добрая миссис Докри, весьма уважаемая особа, души в нем не чает, а ее суждение весит несравненно больше моего, инспектор!

– Я бы этого не утверждал, сэр, тем не менее понятно, что он не тратит все свое свободное время на создание проблем для деревенских девушек, я уж не говорю о женщинах, чьи мужья служат в армии, – произнес Хемингуэй.

Хасуэлл, молча сидевший у окна, вдруг хохотнул, но викарий, по-прежнему улыбаясь, покачал головой и заметил, что младенцы с неустановленным отцовством, которых он обязан крестить, вызывают у него слезы, а не смех. За этим соображением последовал переход к его малоимущей пастве. Старший инспектор внимал его сбивчивым речам, набравшись терпения, мысленно отделял зерна от плевел и постарался, упомянув домработницу Линдейлов миссис Мортон, вырулить на тему высшего торнденского общества. Однако о Линдейлах викарий сообщил немного. Миссис Линдейл не принадлежала, как и Ладислас, к его вероисповеданию, а ее муж, хотя и взращенный в англиканской вере и вообще хороший человек, увы, в церковь не ходил. Викарий сожалел, что такие приятные молодые люди вынуждены жить затворниками. Они редко появлялись на скромных соседских праздниках. Миссис Линдейл слыла высокомерной, но викарий объяснял ее нрав робостью. Мисс Паттердейл, в высшей степени радушная особа, которую он упорно возводил в ранг доброго ангела прихода, прекрасно отзывалась о миссис Линдейл. Это она уговорила миссис Эйнстейбл пригласить пару, но ничего не вышло: миссис Линдейл вежливо отклонила приглашение, сославшись на невозможность оставить свою малышку. Викарий горевал и по этому поводу. Пусть Эйнстейблы не принадлежали к поколению Линдейлов и нечасто принимали гостей, их нельзя было не считать полезным знакомством.

– Я сейчас как раз от них, – подхватил Хемингуэй. – Мистер Эйнстейбл – джентльмен старой школы. Начальник полиции рассказал, что он лишился на войне единственного сына. Представляю, какая это утрата для Торндена, а не только для него самого.

– Вы совершенно правы, инспектор! – воодушевился викарий. – Я редко встречал таких замечательных молодых людей, как он. Он поддержал бы ветшающие традиции. Редкий цветок в густом лесу… Сквайр перенес жестокий удар. Остается надеяться, что его наследник не ударит в грязь лицом, хотя, боюсь, отношения между деревней и сквайром ждут печальные перемены. Торнден плохо принимает чужаков.

– Не знаю мест, где это происходило бы более гладко, – заметил Хемингуэй. – Будем надеяться, что в ближайшее время этого не случится. У сквайра здоровый и бодрый вид, чего не скажешь о миссис Эйнстейбл.

Викарий вздохнул:

– «Ибо не ведаешь, что сулит грядущий день…»

– Воистину! – отозвался Хемингуэй. – Так-то оно так, но…

– У сквайра грудная жаба, – сообщил викарий.

– Что вы говорите!

– Сквайр вполне может протянуть еще много лет, – подал голос Хасуэлл.

– Все мы молимся об этом, дорогой Хасуэлл.

– Я понимаю, о чем говорит викарий, – произнес Хемингуэй. – При такой болезни каждый день может оказаться последним. Неудивительно, что у миссис Эйнстейбл озабоченный вид. Как я погляжу, он не из тех, кто себя щадит.

– Сквайр не инвалид, – возразил Хасуэлл. – Он очень энергичный человек, для него будет только хуже, если он откажется от привычной активности.

– Святая правда! – кивнул викарий. – Но ему можно пожелать меньше трудов. Так и хочется посоветовать сквайру забыть о чрезмерной добросовестности, но разве такое советуют?

– То есть не так стараться ради поместья, которое достанется по наследству то ли кузену, то ли племяннику, живущему где-то в Южной Африке? – уточнил Хемингуэй. – Это даже не старания, а настоящая борьба! – Он посмотрел на Хасуэлла: – Я видел, что он занимается лесоповалом.

– И новыми посадками.

– Это я тоже заметил.

– Сквайр – необыкновенный человек, – тепло промолвил викарий. – Иногда я ему говорю, что предприимчивостью он поборется с человеком вдвое моложе себя! Помню, когда он только решил извлечь выгоду из общинного выгона… Надо вам объяснить, инспектор, что выгон…

– Кстати, про выгон, – перебил его Хасуэлл. – Как вы считаете, старший инспектор, можно запретить людям топтаться там, мусорить, таращиться через изгородь на Фокс-Хаус? Мисс Уорренби это чрезвычайно неприятно.