Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– Отцепитесь от него! – велел Хемингуэй. – Я вас слушаю, дедушка. Так кто он?

На сморщенном лице Бигглсвейда появилось хитрое выражение.

– Только чтоб фотография в газете! – предупредил он старшего инспектора. – И награда, если полагается. Если нет, ни словечка не скажу!

– Все будет, – пообещал Хемингуэй. – Если назовете мне того, кто это совершил, я сам вас сфотографирую.

Довольный Бигглсвейд кивнул:

– Вот и умница! Хотите знать, кто это сделал? Молодой Рег Дитчлинг, вот кто!

– Отец! – крикнула его дочь. – Зачем возводить на парня напраслину? Ты все перепутал!

– Рег Дитчлинг, – упрямо повторил Бигглсвейд, c загадочным видом мотнув убеленной сединами головой. – Не слушайте тех, кто будет показывать на кого-либо еще. Я как раз находился на выгоне, неподалеку от Фокс-лейн. Вдруг слышу выстрел. Пусть никто не лепечет про эхо: никто на свете не разбирается в ружейной пальбе так, как я. Я и ухом не повел – не мое дело. Но вот кого, думаете, я увидел минут через десять в кустах ежевики?

– Рега Дитчлинга? – спросил Хемингуэй.

– Не торопитесь! Его самого, Рега Дитчлинга! «Чего тебе здесь понадобилось?» – интересуюсь. «Ничего». «Прямо так ничего? – говорю. – Ружьишко-то откуда, внучек?» Дунул он от меня – только пятки засверкали. А я пошел в «Красного льва», хлебнуть перед ужином пивка.

– Там я тебя и нашла, – подтвердила дочь. – Было уже семь, и Крейлинг сказал, что ты просидел там полчаса.

Хобкирк, подобравшийся к старшему инспектору, прошептал ему на ухо:

– Она говорит правду, сэр, но от старого дурня не добиться толку. Вот сцапаю Рега Дитчлинга – научу его уму-разуму: нечего разгуливать с оружием без разрешения. Но если он и стрелял на выгоне, то за час до убийства мистера Уорренби. Этому старому пройдохе я бы не поверил, даже если бы он поклялся на Библии! Все дело в том, что про девяностолетие старого Хани написали в газете. Теперь Бигглсвейд на все пойдет, лишь бы в газете появилась и его физиономия!

– Надеюсь, он добьется своего, – произнес Хемингуэй, одобрительно глядя на Бигглсвейда, сопротивлявшегося попыткам дочери увести его. – Бойкий старик! Такой заслуживает фотографии в газете.

Хобкирк усомнился в правоте начальства:

– Если бы вы так на него нагляделись, как я, сэр…

– Обойдусь! Многие местные жители изображают детективов-любителей?

– Вы не поверите, сэр! – серьезно ответил Хобкирк. – Просто эпидемия! Только и делаю, что вразумляю недотеп, видевших своих врагов в полумиле от Фокс-Хауса, когда застрелили мистера Уорренби. Как таким можно верить?

– Вы неправы, – возразил Хемингуэй. – Я бы поверил. – Что ж, дедушка, ступайте домой, а то чай остынет. Вам больше не о чем тревожиться. Я не забуду то, что вы мне рассказали. Мелкинторп! В Беллингэм!

В полицейском участке старшего инспектора ждал начальник полиции графства, пребывавший в раздражении.

– Извините, сэр, – начал Хемингуэй. – Вы хотите со мной поговорить? Меня немного задержали местные таланты. – Видя замешательство полковника, он объяснил: – Сыщики-любители, сэр.

– Неприятно! – бросил полковник без малейшего сочувствия. – У вас появилась информация?

– Рассказывать, собственно, нечего, сэр. Суп становится гуще – вот и все, что можно доложить на данный момент.

– Вас это радует?

– Да, – признал Хемингуэй. – Мой опыт подсказывает, что чем он гуще, тем ближе разгадка. Вы можете просветить меня на предмет юридического статуса поместья мистера Эйнстейбла?

– Не могу, – ответил полковник, пристально на него глядя. – Наследник – племянник Эйнстейбла, вот и все. Вы намекаете на майорат?

– Не совсем, сэр. Существует соглашение о доверительной собственности, но его условия мне неведомы. Сквайр – не хозяин поместья.

– Господи! Я понятия не имел… Вы уверены?

– Уверен, что он лишь арендатор – пожизненно, сэр. Еще мне известно, как называется юридическая фирма, действующая от имени доверителей. Сколько лет было сыну Эйнстейбла на момент смерти?

Полковник задумался.

– Мой сын учился вместе с ним. Примерно девятнадцать – нет, он был старше Майкла на несколько месяцев. Около двадцати.

– Возраст не подходит. Значит, поместье отдал в доверительное управление его дед или перезаложил. Пока сын был несовершеннолетним, изменить юридическое состояние было невозможно. Я не очень подкован в подобных вопросах, просто одно мое расследование вращалось вокруг доверительной собственности на крупное поместье.

– Как вы все это разнюхали? – удивился полковник. – Я думал, в дела Эйнстейбла не посвящен никто, кроме Драйбека. А тот, конечно, ни слова не проронил бы о проблемах своего клиента!

– Если быть точным, это разнюхал Харботтл, – ответил Хемингуэй. – О доверительной собственности знал не только Драйбек. Еще Сэмпсон Уорренби. Если не ошибаюсь, Хасуэлл тоже в курсе – во всяком случае, подозревает.

– А ведь Уорренби был последним, с кем Эйнстейбл стал бы откровенничать. Продолжайте!