Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело

Свид[етель] Козьменко

(рядовой Терского эскадрона конвоя его величества) показал: Мы шли из Исаакиевского собора; не доходя моста, услыхали выстрел и побежали. Какой-то голос сказал, что стреляют в государя императора. Когда я вскочил на мостик, вижу карету, и на козлах сидит кучер. Так как я его знал, то спросил: «Фрол Сергеевич, где государь император?» Он указал рукой на панель. Я побежал. Государь был окружен, но кем – не помню. Я сказал: «Ваше императорское величество, вы здоровы?» Они ничего не сказали. Я побег к преступнику, у которого солдаты при мне взяли кинжал и револьвер. Я обратно вернулся, но, когда сделал несколько шагов, раздался взрыв и меня откачнуло. Я вскочил и побег до государя императора. Его держали казаки. Подошел и я и сказал: «Ваше императорское величество, позвольте вашу руку». Он поднял правую руку и положил мне на плечо. Мы подняли его величество и стали сходить с панели. В это время подъехал его высочество великий князь Михаил Николаевич и кинулся к нам. Когда увидели они, то прослезились и приказали: «Несите за мной к карете». Когда поднесли, то я сказал, что в карету нельзя положить, и просил позволить нам нести его величество. После этого подали сани, в которые мы посадили государя. Мы поддерживали его величество с боков, а ротмистр Кулебякин стал спиной к кучеру и поддерживал ноги государя. Потом еще какой-то солдатик стоял сзади саней. Какой-то офицер снял фуражку, а я снял каску с его величества и надел эту фуражку, и этот же офицер дал шинель. Я держал руку перед глазами государя, чтобы не закидывало снегом. Дорогой его величество спросили ротмистра Кулебякина: «Ты ранен?» – г-н ротмистр молчит. Государь другой раз спросил, и я сказал г-ну ротмистру, что его изволит спрашивать государь. Тогда он ответил его величеству: «Обо мне нет слов, я легко ранен» и сам заплакал. Потом его величество более ничего не говорили. Когда уехали во дворец, то мы внесли его в покои и положили на койку.

Свид[етель] Луценко (рядовой Терского эскадрона конвоя его величества), объяснив, что плохо слышит вследствие полученного 1 марта повреждения головы, показал: Ехали мы из Михайловского дворца и повернули по Екатерининскому каналу. Встречался народ и отдавал честь. Нельзя было заметить какого-нибудь дурного человека. По каналу народу было немного. Встретился мальчик с санками, на которых была корзина. Мы проводили его глазами, и я не успел повернуться, как сделался взрыв. Я глянул в карету, и увидал, что его величество наклонился и потом вышли из кареты и пошли. Я повернул лошадь, соскочил с нее и побежал к государю императору. Они подходили к преступнику. Я не слыхал, что он отвечал. Когда государь отвернулся от преступника, то через несколько шагов раздался новый взрыв под ногами самого государя. Тут я не припомню, кто ухватил его под руки. Я с левой стороны подскочил, и мы подняли его на руки, и казак Козьменко тут же подскочил, и командир наш. Шагнули шаг, и его высочество Михаил Николаевич подбежал. У него сильно слезы полились. В карету нельзя было посадить. Ноги были сильно разбиты. Тогда подали сани полковника Дворжицкого. Мы посадили государя. Я с левой стороны, Козьменко с правой, и сзади не помню кто, а ротмистр Кулебякин держал ноги государя. Когда мы въехали на мостик, его величество изволили спросить г-на Кулебякина: «Ты ранен?», а он ничего не говорит; государь повторил: «Ты ранен?» – и ротмистр ответил: «Об нас слов нет, Вас, государь, жаль». На это его величество ничего не ответили. Привозим к собственному его величества подъезду, приподняли и понесли во дворец. Отворили одну дверь, а другую нельзя отворить было, ее сломали. С нами следовал его высочество Михаил Николаевич, и у него сильно слезы текли из глаз. Принесли в комнату, где государь император постоянно занимались, и положили на кровать. Его высочество Михаил Николаевич сказал нам: «Идите, ребята»; тогда и у нас сильно полились слезы, и не знаю, как мы и вышли из дворца.