Убийство на улице Морг

Кукиш да и объяснит, зачем понадобилось ему высылать вперед своего коня. У людей, действующих под влиянием сильного горя, сами знаете, наверное, часто наблюдаешь эту склонность временить, тянуть и откладывать. Им словно отказывает здравый смысл, они чураются любого поступка, «им бы только лежать на боку и лелеять свою скорбь», как выражаются старые дамы, а иначе говоря -

пережевывать свое несчастье.

Сырборцы до того верили мудрости Старины Чарли и его рассудительности, что сначала большинство склонялось к тому, чтобы с ним согласиться и не поднимать шуму,

«покуда что-то не выяснится», как говорил сей честный старый джентльмен; и, думаю, так бы оно в конце концов и вышло, если бы в дело, весьма подозрительное, не вмешался племянник мистера Кукиша, большой повеса, вертопрах и вообще молодой человек довольно скверного нрава. Племянник этот, по имени Нипенни, и слышать не хотел никаких доводов, в пользу того, что, дескать, следует «обождать», но требовал немедля же начать розыски «тела убитого». Так он и выразился: «тела убитого»; и мистер

Честен тогда же заметил ему, что «выражение сие странно,

чтобы не сказать более». Замечание Старины Чарли весьма впечатляло толпу; и кто-то даже, говорят, спрашивал очень настойчиво, «каким же это образом юный мистер Нипенни так хорошо осведомлен обо всех обстоятельствах, касаемых исчезновения его богатого дядюшки, что смеет прямо и недвусмысленно утверждать, будто дядюшка его убит».

После чего начались некоторые пререкания и колкости в толпе, а также между Стариной Чарли и мистером Нипенни; последнее, впрочем, никого не удивило, ибо между этими двумя господами уже несколько месяцев не наблюдалось большого согласия, до того даже дошло, что мистер

Нипенни однажды просто сбил с ног дядюшкина приятеля за излишнюю якобы вольность, какую тот позволил себе в доме дяди, где жил и племянник. Старина Чарли выказал, говорят, примерную сдержанность и христианское великодушие. Он поднялся на ноги, привел в порядок свое платье и отнюдь не стал сводить с обидчиком счеты, а пробормотал только, что «отомстит при первой возможности», – естественная и более чем извинительная вспышка гнева, ничего не означавшая и забытая, разумеется, как только он дал ей выход.

Как бы ни расценивать этот случай (не имеющий касательства к занимающему нас предмету), точно одно, что, уступая настояниям мистера Нипенни, жители Сырборо решили рассеяться по всей обширной округе и искать пропавшего мистера Кукиша. То есть таково было первое их решение.

Когда все согласились, что без розысков не обойтись, тотчас же сочли необходимым разбиться на группы и тщательно обшарить окрестность. А вот дальше я позабыл,

каким убедительнейшим ходом рассуждений Старина

Чарли в конце концов доказал собранью, до чего нелеп и безрассуден подобный план; но так или иначе, а он это доказал – всем, кроме мистера Нипенни, и в конце концов решили, искать тело сообща и снарядили тщательные розыски при участии граждан Сырборо en masse под водительством Старины Чарли.

И уж конечно, они не могли найти лучшего вожатого, нежели Старина Чарли, у которого, все знали, был соколиный глаз; однако ж, хоть водил он их по всем уголками щелям и такими путями, какими прежде никто из них и не хаживал, и хоть розыски велись день и ночь неусыпно целую неделю, никаких следов мистера Кукиша так и не удалось обнаружить. Впрочем, когда я говорю «никаких следов», меня не следует понимать буквально, ибо какой-то след все же отыскался. Путь несчастного джентльмена прослеживался по отпечаткам подков его коня (а подковы были меченые) мили на три к востоку от Сырборо по большаку, ведущему в соседний город. Дальше след уходил в лес по тропке, которая потом выходила опять на большак, срезая расстоянье примерно полмили. Идя по следу, отряд в конце концов вышел к гнилому озерцу, скрытому зарослями ежевики, справа от тропки, и возле озерца след совершенно терялся. Видно было только, что тут шла какая-то борьба и что-то тяжелое и огромное, куда больше человеческого тела, волокли по тропке к озерцу.