Убийство по Шекспиру

— Когда-то это был родной дом, куда стремились и в свободное от работы время, дом, без которого трудно было представить свое существование, — печально начала Марина Дмитриевна. — Актеры мечтали о грандиозных ролях. Мечты пошли прахом, ведь с такой малочисленной труппой не поставить ни один серьезный спектакль великого драматурга. Какие там Арбенины, Гамлеты, леди Макбет и Клеопатры! Народу не хватит. Было когда-то время и самостоятельных работ, которые потом брали в репертуар, и творческих открытий, и гастролей, и дружных банкетов в честь премьеры. Банкеты существуют и поныне, но технический персонал к ним не допускается, как более низкая каста. Таким образом, Эра разбила коллектив на два стана: технический и актерский. Далее два стана разделились на более мелкие группировки. Наверное, в такой атмосфере лучше быть кошкой, которая гуляет сама по себе, хотя и этот вариант неприемлем. В данном учреждении культуры необходимо принять определенную сторону. Да, да, недавно театру был дан именно такой статус — муниципальное учреждение культуры, сокращенно театр МУК.

— Жутко звучит, — вставил Степа.

— Название себя оправдывает. С назначением Эры атмосфера в театре накалялась с каждым годом. Но она рапортовала в администрацию и область о высоких показателях, важных мероприятиях, интересующих только бюрократов, привыкших иметь дело с отчетами на бумаге. Как будто мы производим трубы или выращиваем овощи! Показатели были высокие, а спектакли так себе, актеры потеряли кураж, пользовались штампами, выглядели замученными и затравленными. О творчестве давно нет речи, хотя многие уверяют, что Эра — переломная эпоха в жизни театра, вывела его из кризиса, внесла новую, живительную струю. Так родилась кличка — Эпоха. Ей шестьдесят восемь лет…

— Да что вы! Я бы дал ей все семьдесят, — откровенно подлизался Степа.

— А ходят слухи, — хитро прищурилась актриса, — что парочку годков она себе убавила. Зато ее энергии может позавидовать любой. Складывается впечатление, что Эре вживили вечный двигатель. Когда она приходит на работу, об этом узнают в самых отдаленных уголках — ее грозный голос слышен повсюду. Она не просто громко говорит, она орет. Орет на всех, кто попадается на пути. Причину покричать находит без труда, по ее мнению, работники театра бездельники и дармоеды. Она долго не могла разобраться в механизме театра, ее поначалу поражало многое. Актеры заняты далеко не всегда в репетициях, а остальное время почему им засчитывается? Кто играет в главных ролях, а кто играет в эпизодах, так почему и тем и этим заведующий труппой пишет восьмичасовой рабочий день? Так же обстояло дело и с техникой. Эре объясняли, что у работников театра ставки, что так распорядилось государство, что сегодня актер играет маленькую роль, а завтра Гамлета, на подготовку к Гамлету невозможно подсчитать затраченное время, ибо актер работает и во сне. А чем можно измерить слезы, нервы? А маленькая зарплата? А паршивые жилищные условия, а… Эру не убеждали доводы. И завела она журнал посещаемости: пришел — распишись, ушел — распишись, во сколько ушел. Потом потрясала перед труппой журналом: «Вы все недорабатываете, я установлю почасовую оплату!»

— И угрозы удалось осуществить? — подогревал ее Степа.

— Не удалось, — торжествующе произнесла Марина Дмитриевна. — Театр — это бюджетная сфера, зарплаты узаконены правительством, Эра не вправе платить меньше нормы. Тогда она с воодушевлением взялась за контракты и насильно заставляла их подписывать. Условия были зверские: актер не имеет права подрабатывать, самостоятельно выступать по телевидению, давать интервью, плохо отзываться о директоре, вступать в политические партии. Короче, контракт состоял из одних пунктов «не имеет права». Чтобы не слыть тираном, допустила маленькую сноску: на любой вид деятельности следует спрашивать разрешение у директора. Разумеется, на почве насилия возникли конфликты, ведь постоянные работники, подписав контракт, становились временными, да к тому же директор заключала контракты только на год. Эра попыталась избавиться от бузотеров.

— Как?

— Да сократить. Но сокращение дело хлопотное, враз его не осуществишь, нужно время, чтобы вывести актеров из репертуара. Под сокращение подвела базу — слишком большая труппа, аж сорок человек! Город, мол, не может содержать столько актеров, хватит и половины. Постепенно она снимала спектакли, даже приносившие доход, в новых пьесах бузотеров не занимали. А еще недавно ими восхищался город, жители покупали билеты на того или иного актера, чтобы посмотреть его в новой роли.

— Я слышал, что и сокращения потерпели фиаско.

— И актеры, — махнула рукой Марина Дмитриевна. — Актер должен учить роль! А мы тщательно учили трудовое законодательство. Потом, после скандалов и грязи, либо уходили по собственному желанию, плюнув на творчество, собственный дар и маленькую зарплату, либо оставались бесправными и униженными в храме, который превратился в своеобразную тюрьму.