Убийство по Шекспиру

— Возникает сам собой вопрос: а где режиссеры — наипервейшие люди в театре? Кажется, даже школьнику известно, что спектакли ставит режиссер, он и решает, кому играть или не играть.

— Приятно иметь дело с образованным милиционером, — бросила комплимент Степе Марина Дмитриевна. — В том-то и дело, когда Эра обосновалась в директорском кресле, она вдруг поняла, что является не совсем полноправной хозяйкой. Есть единицы в штатном расписании, которых актеры беспрекословно слушаются, иногда и боготворят, а она всего-то заведует печатью и финансами. Всего-то?! А с какой стати? Эра решила изменить установившийся порядок и, прежде чем начинать коренные изменения, упразднила режиссеров. Она создала им такие условия, при которых те попросту дунули прочь. Да и кому понравится ссориться из-за каждой тряпки, рейки, стула? Когда режиссер требовал выполнить в точности декорации и костюмы, она отвечала: нет денег. Ко всему прочему, беспардонно лезла в концепцию спектакля, указывала, как надо играть, как ставить, как кланяться перед зрителем, петь и танцевать. Театр оголился, а новых режиссеров на свободные вакансии она не брала, воспользовавшись правом работодателя. Приглашала на постановку со стороны, сосредоточив власть в своих руках. Разумеется, в труппе нашлись те, кто поддерживал в начинаниях директора, рассчитывая на выгоду — роли, повышение оклада, мало-мальские льготы. Эра ввела массу новых правил: хочешь посмотреть спектакль — купи билет (актеры не исключение); занят — не занят в репетиции — приди и распишись (многие живут далеко, и тратить деньги на бессмысленную поездку накладно); если не занят, то дальше вахты заходить в театр нельзя и тому подобное. В общем, сплошной идиотизм.

— И откуда такие берутся? — произнес Степа.

— Да все оттуда, — фыркнула она. — Где штампуют чиновников? В местном управленческом аппарате. Когда она работала в Белом доме, подчиненные так же ее ненавидели, как и в театре. Неудивительно, ненависть рождает ответное чувство. Возможно, она бывает доброй и щедрой, воспитанной, а не хамкой, но этого никто не видит. Место и делает из нее монстра, который только в страшном сне привидится, однако Эра не единичное явление в провинции.

— А теперь скажите, только честно, вы кого подозреваете?

Она думала долго, затем развела руками:

— Всех и никого.

Степа попрощался, вышел на улицу и остановился, всматриваясь в хмурое небо. Заметно похолодало. Не бесполезные беседы провел, выстроил модель театра, это очень важно. Теперь можно покопаться в частностях. На сегодня опросов довольно, осталось осуществить два плана: знакомство с родителями Янки и операцию «бомжик».

Первый план вызвал нервную дрожь. Ужин, мама, папа и все такое — жутко сложное дело. Как они воспримут мента за своим столом? Мама врач эндокринолог, папа стоматолог, к обоим очереди на прием, живут не бедно. А Степа дочь у них увел, поселил в общежитии, никак не доходят руки до женитьбы, в глаза родителей не видел. Честно признаться, желания видеть их не имеет.

— В секонд хенд, — бросил Толику, залезая в машину.

Толик привез его в магазин, где Степа долго рылся в самых паршивых шмотках. От скуки Толик помогал ему перебирать тряпье.

— Зачем тебе? — спросил он, когда надоело вдыхать специфический запах.

— Для маскарада. Костюм бомжа смастерить надо. Только здесь все чистое, хоть и вонючее, а мне нужно…

— Так бы сразу и сказал, елки-палки! — воскликнул Толик. — Ну-ка едем ко мне, у меня на чердаке такое барахло…

Степа и Толик вернулись в машину.

7

— Ты чего? — спросил Подсолнух застывшую с рюмкой Клаву. — Пей.

— А ты чего не пьешь? — задала законный вопрос она.

— Жду, когда ты пригубишь, я ж воспитанный, пью после дам.

Круглое, красное и потное лицо Сенечки было полно неподдельного удивления — Клавка не набрасывалась на коньяк! Да она должна, по идее, вместе с коньяком рюмку проглотить, а не стоять, дебильно уставясь в нее.

— Клавка, ты меня поражаешь! — ситуация забавляла Подсолнуха, он расхохотался. — Я принес коньяк! Слышишь? Коньяк пять звездочек!

«А сам не пьешь», — чуть не сказала Клава, придумывая одновременно, как тактично, чтобы не вызвать подозрений о своих догадках, отказаться. А чего это стоит?! Внутренности аж судорогой свело от жажды! Нутро отвергало разум, нутро согласно принять и яд. Только наличие самогона в сумке подчинило нутро.

— Запах ванили, — сказала Клава и для видимости понюхала коньяк, скривив губы. — Не выношу запах ванили. Меня от нее тошнит.

— Не нюхай, — посоветовал Подсолнух.

«А сам так и не пьет», — подумала она, затем поставила рюмку на стол:

— Вывернет наизнанку, если выпью.

Подсолнух поднес свою рюмку к носу, принюхался.

— Да выдумки это твои, не пахнет ванилью, — сказал он.

— Пахнет, пахнет. Воняет просто…

— Ну, как хочешь. — Сеня Подсолнух собрался выпить… да не выпил! А поставил рюмку на стол. — Так не пойдет. Давай сгоняю в магазин и куплю тебе… что купить?

— Водки, — без энтузиазма протянула Клава, глядя на него исподлобья.

— Чудная ты сегодня, — проворчал он, вставая. — Ну, ладно, жди.