Убийство Роджера Экройда

Теперь дальше. До прихода полиции на месте события было четыре человека. Вы, Паркер, майор Блант и мистер Реймонд. Паркера я исключаю сразу, потому что, когда бы ни обнаружили преступление, он бы, естественно, при этом присутствовал. Кроме того, именно он сообщил мне об отодвинутом кресле. Таким образом, подозрение с Паркера снималось (подозрение — в убийстве. Я все еще считал возможным, что миссис Феррарс шантажировал он). Реймонд и Блант, однако, оставались под подозрением, так как если бы преступление было обнаружено рано утром, вполне возможно, что они могли бы явиться на место слишком поздно, чтобы успеть забрать предмет, оставленный на круглом столе.

А теперь, что же это был за предмет? Вы знаете мои сегодняшние доводы относительно услышанного отрывка разговора. Как только я узнал, что к Экройду приходил представитель компании по продаже диктофонов, у меня в голове засела мысль о диктофоне. Вы слышали, о чем я говорил в этой комнате полчаса назад? Они все согласились с моей теорией… но, кажется, не обратили внимания на один чрезвычайно важный факт. Допустив предположение, что в тот вечер мистер Экройд пользовался диктофоном, они не поинтересовались, почему же диктофон не был обнаружен?

— Я об этом тоже не подумал.

— Мы знаем, что мистер Экройд приобрел диктофон, но среди его имущества его не оказалось. Так что если с того стола что-то взяли, то почему бы этому «что-то» не быть диктофоном? Но в способе, как ею убрать, были определенные трудности. Внимание всех было сосредоточено на убитом. Я думаю, что любой из тех, кто был в комнате, мог бы подойти к столу незамеченным. Но у этого диктофона существенные размеры, его не положишь незаметно в карман. Для него требуется особое вместилище.

Вы улавливаете, куда я клоню? Начинает вырисовываться фигура убийцы. Это человек, который был на месте при обнаружении преступления сразу же после убийства, но который не мог там быть, если бы преступление обнаружили на следующее утро. Это человек, носящий с собой какое-то вместилище, куда можно было бы спрятать диктофон…

— Но зачем ему потребовалось убирать диктофон? — перебил я. — С какой целью?

— Вы как мистер Реймонд. Считаете, что в половине десятого был слышен голос мистера Экройда, говорящего в диктофон. Но подумайте немножко об этом полезном изобретении. Вы диктуете в него, так? А через некоторое время секретарь или машинистка включает его, и голос слышится снова.

— Вы хотите сказать… — произнес я, задыхаясь.

Пуаро кивнул.

— Да. Именно это я и хочу сказать. В девять тридцать мистер Экройд был уже мертв. Говорил диктофон — не человек.

— И его включил убийца. Значит, в ту минуту он находился в комнате?

— Возможно. Но мы не должны исключать вероятности применения какого-нибудь механического устройства… чего-нибудь наподобие реле времени или даже обыкновенного будильника. Но в таком случае мы должны добавить еще две черты к портрету нашего воображаемого убийцы. Он должен быть кем-то из тех, кто знал, что мистер Экройд купил диктофон, и — кто смыслит в механике.

Точно так же я все представил себе, когда мы столкнулись со следами на подоконнике. Здесь у меня напрашивалось три вывода:

1. Они и в самом деле могли быть оставлены Ральфом Пэтоном. В тот вечер он был в Фернли, мог забраться в кабинет и обнаружить в нем убитого отчима. Это была одна гипотеза.

2. Была и другая возможность. Следы мог оставить кто-то другой, у которого были на подошвах такие же полосы. Но у всех обитателей дома подметки из гладкого каучука, а в случайное совпадение рисунков на туфлях Ральфа Пэтона и кого-нибудь из посторонних я не верю. На Чарльзе Кенте, как об этом утверждает буфетчица из «Собаки и свистка», были ботинки — «нечищенные ботинки».

3. Следы были сделаны кем-то преднамеренно, для того, чтобы попытаться бросить подозрение на Ральфа Пэтона. Чтобы проверить этот последний вывод, нужно было удостовериться в некоторых фактах.

Одна пара туфель Ральфа из «Трех вепрей» была взята полицией. В тот вечер ни Ральф, ни кто-либо другой не могли носить эти туфли, так как их забрали вниз чистить. Согласно предположению полиции, на Ральфе была другая пара таких же самых туфель, и я установил, что у него действительно, была другая пара. А теперь, для подтверждения правильности моей теории, нужно, чтобы на убийце в тот вечер были туфли Ральфа. В таком случае сам Ральф должен быть обут в третью пару какой-то обуви. Трудно предположить, что у него с собой было три пары одинаковых туфель. Третьей парой, вероятнее всего, могли быть ботинки. Я попросил вашу сестру проверить это. Я сделал упор на цвет — признаюсь откровенно — для того, чтобы отвлечь внимание от настоящей цели своего запроса.

Результаты вам известны. На Ральфе были ботинки. Первый вопрос, который я задал ему сегодня утром, когда он ко мне приехал, был о том, во что он был обут в тот роковой вечер. Он сразу же ответил, что на нем были ботинки, — он так и продолжал их носить, потому что, по существу, ему больше не во что было обуться.