Убийство в Брайтуэлле

Переключившись на собственную персону, он забыл о женитьбе, и румянец Ларисы постепенно уступил место обычной бледности. Когда разговор получил новое направление, все, по-моему, вздохнули с облегчением. Анна Роджерс, пытаясь скрыть хмурое неодобрение – правда, без особого успеха, – оживленно заговорила с миссис Хэмильтон. Я никак не могла понять, какие отношения связывают этих двух женщин. Хотя миссис Роджерс утверждала, что они знакомы много лет, это было не очень похоже на близкую дружбу. Тем не менее создавалось впечатление, будто им друг с другом легко. Я надеялась, в лице Анны Лариса Хэмильтон имеет верного друга. Ей это, несомненно, очень нужно.

– Может, зайдем ко мне после ужина, Лариса, выпьем по глоточку? – предложила Анна Роджерс, стиснув локоть мужа. – Эдварду нужно засесть за какие-то ужасные юридические бумаги, а мне хочется с кем-нибудь поболтать. Можем полистать новые журналы.

– С радостью, – ответила миссис Хэмильтон, и я с удовольствием отметила, что она не спросила у мужа. – Конечно, если мистер Роджерс не возражает.

– Эдвард не возражает, не правда ли, дорогой?

– Конечно, нет, – отозвался тот приветливее обычного, словно следуя негласной инструкции жены быть с Ларисой полюбезнее. – Мы оба будем рады, если вы к нам зайдете. Анна злится на меня, когда я ее не замечаю, а мне очень трудно сосредоточиться, когда она начинает трещать.

Анна Роджерс рассмеялась, а миссис Хэмильтон улыбнулась, и в ее взгляде снова вспыхнула теплая искорка. Настроение за столом заметно улучшилось, хотя мистер Хэмильтон еще испытывал терпение Майло, повествуя ему о своей невероятной пронырливости, причем говорил все громче, пытаясь перекрыть общий хор.

Я порадовалась, когда ужин подошел к концу: можно было наконец улизнуть в гостиную. Как я и надеялась, она оказалась не занята. Большинство постояльцев остались танцевать. После яркого и шумного зала спокойные холодные тона гостиной, освещенной теплым светом светильников, успокаивали. Я подошла к стоявшему у стены письменному столу и, машинально открыв верхний ящик, увидела аккуратную стопку плотной бежевой бумаги с логотипом гостиницы и пачку конвертов. Усевшись за стол, я вытащила лист бумаги, собираясь написать кузине Лорел. Почему бы не сейчас, в конце концов. Ей я могла довериться полностью, к тому же будет полезно привести в порядок мысли, изложив их на бумаге.

Меня буквально раздавили события последних дней. Я приняла приглашение Джила скоропалительно, ничего толком не обдумав. Настало время признать, что стоило все как следует обмозговать. Правда, не в моей натуре слишком быстро сдаваться. Может быть, именно поэтому я так долго тяну свой явно неудавшийся брак…

Кто убил Руперта Хоу? Этот вопрос не выходил у меня из головы. Пока удалось выяснить немного, пожалуй, лишь то, что убитый не пользовался особым уважением друзей и знакомых. Сдержанно уклончивые ответы практически всех, у кого я спрашивала про Руперта, говорили сами за себя. По большому счету, он никому не нравился.

Похоже, только бедная слепая Эммелина не видела его недостатков. Мне было ее очень жаль. Не важно, что мы все думали о Руперте – она любила его, а теперь его нет. Вопреки прогнозам Лайонела Блейка ей потребуется немало времени, чтобы прийти в себя после этой трагедии.

Мои мысли обратились к Джилу. Он знает больше, чем говорит, никаких сомнений. Но что ему известно? Сам он наверняка пришел бы в ужас, узнав, что именно своим упорным молчанием подтолкнул меня к расследованию.

Нельзя сказать, что у меня не было дурных предчувствий. Если не врать хотя бы себе, следовало признать, что я вторглась на чужую территорию. Хоть это и неприятно, но меня в самом деле не касается, кто убил Руперта Хоу. Джонс производит впечатление очень толкового следователя. Тем не менее его вопросы о том, где находился Джил во время совершения убийства, встревожили меня не на шутку. Инспектор вполне мог прийти к неверному выводу, а идти на такой риск я бы не хотела. Если существовал хоть какой-то шанс, что мне удастся отвести подозрения от Джила, я это сделаю.

Конечно, сие похвальное желание вызывало ряд вопросов. Было очень приятно уверять себя, что я хочу помочь Джилу, хочу сделать все, чтобы его не впутали в историю с убийством жениха сестры. Но я старательно избегала вопроса: почему я это делаю. Кто мне Джил? Просто друг или больше? И даже теперь, пытаясь разобраться в наших путаных отношениях, я пришла только к одному выводу: я все еще думала, какой могла бы быть наша жизнь. Пять лет – долгий срок, кое-что изменилось, но многое, очень многое осталось прежним… Вздохнув, я поднесла перо к бумаге и начала писать.