Убийство в Брайтуэлле

– Джил… – Я остановила его, накрыв его руку своей, мечтая услышать то, что он хотел сказать, но не желая, чтобы он продолжал. – По-моему, сейчас не время.

Джил серьезно, но очень тепло посмотрел на меня своими карими, почти золотыми в желтом свете глазами.

– Наверно, ты права, но другого времени может не быть.

– Времени у нас куча. – Я не хотела попусту его обнадеживать, но у меня будто почву выбило из-под ног, а Джил вселял в меня уверенность, как никто другой. Я не знала об этом, когда расставалась с ним, я поняла это лишь сейчас и была не готова отказаться от него совсем, какие бы ни испытывала чувства к Майло. – Когда все закончится, мы поговорим, Джил. Но тебе тоже нужно знать, что я…

Теперь Трент стиснул мне руку.

– Ничего не говори, Эймори. – Джил слабо улыбнулся. – Давай подождем, когда все закончится.

Глава 11

Следующее утро, на которое было назначено дознание, выдалось подобающе случаю мрачным. Когда я одевалась, в окно стучал дождь. Я позавтракала в номере, не испытывая никакого желания сидеть в компании. Особенно непереносимой казалась мысль о Нельсоне Хэмильтоне.

Дознание – бездушная, формальная констатация завершения человеческой жизни – закончилось удивительно быстро. Оно проходило в пабе и привлекло лишь нескольких местных жителей, одолеваемых любопытством в связи с загадочной смертью в «Брайтуэлле», и пару репортеров, алчущих скандала. Видимо, тех, чей интерес к этой истории был слабее, удержал дома дождь. Появилось также несколько человек из нашей компании, однако мало кто мог сказать что-то дельное.

Эммелина, очень бледная, сидела на жестком деревянном стуле. От горя и усталости она выглядела не просто слабой, а больной. Мне было очень жаль бедную девушку – все ее мечты о счастье испарились в мгновение ока. Когда до нее дошла очередь, она, запинаясь, изложила события вплоть до нашего страшного открытия, сдерживая рыдания лишь усилием воли. Когда Эммелина закончила, Джил проводил ее на место.

Вызвали меня. Я рассказала, как обнаружила тело Руперта Хоу. Говорить особенно было нечего, и я не отняла много времени.

Коронер повторил то, что я уже слышала от инспектора Джонса. Руперт получил удар по голове тупым предметом, а затем его сбросили за ограду. Сам удар был недостаточно сильным, чтобы привести к летальному исходу; его мог нанести как мужчина, так и женщина.

Затем слово взял инспектор Джонс, но почти все, что он сказал, я уже знала. Согласно показаниям, никто не видел, как Руперт выходил из гостиницы. Никто не мог сказать, когда он упал за ограждение.

Вердикт вынесли быстро, он подтвердил то, что нам и без того было известно: убийство, совершенное неизвестным или неизвестными.

Непрекращающийся дождь стучал по зонтам. Растерянные, мы жались к предоставленному гостиницей автомобилю. Я уже собиралась садиться, как вдруг раздался голос инспектора Джонса:

– Миссис Эймс, я хотел бы с вами поговорить.

– Подождете немного? – спросила я у Джила, который как раз подсаживал Эммелину.

Джил посмотрел на инспектора, затем на меня, и глаза его вспыхнули.

– Конечно.

– Если вам будет угодно, миссис Эймс, – предложил инспектор, – могу вас подвезти потом до гостиницы. Мне в любом случае нужно туда после обеда.

– Лучше отвези поскорее Эммелину, – попросила я Джила. – Я скоро буду.

Джил помедлил, но все-таки кивнул:

– Ладно.

Они уехали, и инспектор указал на свой автомобиль, стоявший неподалеку.

– Прошу.

Мы пошли к машине. Мои туфли промокли насквозь. Обувь оказалась совершенно не по погоде, но, собираясь в эту поездку, я взяла с собой очень мало вещей на случай дождя и еще меньше на случай возможных дознаний.

– Впечатлен тем, как вы изложили события, – начал инспектор. – Коротко и ясно. Из вас получился дельный свидетель.

В том, что сказал Джонс, явно имелся какой-то подтекст. Недюжинный ум инспектора, видимо, предпочитал окольные пути.

– Свидетель, собственно, чего?

– Я говорю в целом. Полицейские любят свидетелей, излагающих суть дела без излишнего украшательства и избыточных эмоций. Чистая, простая правда всегда прекрасна.

Резко остановившись, я посмотрела на инспектора.

– Вы совершенно правы. И я была бы вам признательна за такую же простоту. Что бы вы ни хотели сказать или спросить у меня, наверно, будет лучше, если вы сделаете это прямо.

Слабое подобие улыбки тронуло губы моего собеседника.

– Хорошо, миссис Эймс. Но, может, сначала спрячемся от дождя?

Мы уже дошли до машины. Инспектор открыл мне дверцу, сел на водительское место, вставил ключ, но мотора не завел, лишь положил руки на руль.

– Если вам угодно, чтобы я двинулся по прямой, я так и поступлю. Мне кажется, вы что-то скрываете.

Я была несколько удивлена этим заявлением, хотя, надеюсь, сумела этого не показать.

– О! И почему же вам так кажется?

– Бросьте, миссис Эймс. Если вы работаете в полиции целую вечность, как я, у вас появляется чутье на такие вещи. Я два раза задавал вам вопрос, знаете ли вы, у кого могли быть счеты с Рупертом Хоу. И оба раза, прежде чем ответить, вы замялись. Я хотел бы знать почему.

– Пустяки, не имеющие решительно никакого значения.