– Может быть так, что эта ваша фаза сама отвалилась? – спросил Магит.
– Никак не может. Кабель выдрали с мясом.
– Будем вызывать полицию? – Виктор Харитонович огляделся.
– Звоните Митрошникову, – подсказала Лионелла. – Кто знает, может быть, это связано с делом Кропоткиной.
Достав телефон, Магит отошел в сторону, было слышно, как он говорит со следователем:
– Да-да, сразу звоню вам… Пожалуйста, приезжайте… Решительно невозможно работать…
– Виктор Харитонович! – к нему подошла помреж. – Репетицию продолжаем или отпускаем актеров?
– Какая там репетиция! – Магит махнул рукой. – Какой там Чехов… Впору ставить «Мышеловку» Агаты Кристи.
Митрошников приехал не один, а, как полагается в таких случаях, с оперативником и криминалистом.
Переговорив с Магитом, он подошел к Лионелле:
– Что же вы промолчали?
– О чем? – поинтересовалась она, будто не понимая, о чем идет речь.
– Будет манерничать. Я сразу обратил внимание на ваши руки.
– И что?
– На них ожоги. Теперь понимаю, откуда они взялись. Вам здорово досталось. Теперь задаюсь вопросом: а почему именно вам?
– Не думаю, что это результат чьей-нибудь злонамеренности. Я здесь ни при чем.
– Боюсь, что неделю назад Кропоткина думала так же.
– Вот только не пугайте меня, пожалуйста, – сказала Лионелла.
– Я не пугаю. Каким образом вы оказались на сцене?
– Шел спектакль, неужели не ясно? Я была на замене.
– Опять эта замена! – Митрошников хлопнул себя по карману пиджака, вытащил сигареты и снова положил их в карман. – Кто знал, что вы будете играть?
– Магит, завтруппой, помощник режиссера, костюмер, гримерша, артист Строков.
– Короче, все знали, – подытожил следователь. – Могло так случиться, что вы перешли кому-то дорогу?
– Если только вам, – улыбнулась она.
– Я говорю серьезно. Теперь уверенно можно сказать, что с отпечатками на креплениях для тросов вас просто подставили.
– Как быстро вы переобулись. Так сказать, в воздухе…
– Вам не идет сленг. Вы слишком элегантны для этого.
– Боже мой! От кого угодно, но от вас никак не рассчитывала получить такой комплимент.
– Оставим эти глупости, – проронил следователь. – Ясно одно: вы, Лионелла Павловна, имеете прямое отношение к тому, что случилось с Кропоткиной, и к тому, что произошло вчера. Осталось только выяснить, в чем здесь дело.
– Вы ошибаетесь, – возразила она. – И я могу аргументировать свою точку зрения. В случае с крепежом – никто не мог предположить, что я лягу в гроб. Согласитесь, это была дурная затея.
– Соглашусь. В таком случае на вас просто повесили то, чего вы не делали. Не исключаете такую возможность?
– Полностью исключать ничего нельзя. И все же я думаю, что вчерашнее происшествие – случайное совпадение. Неужели вы и вправду считаете, что меня хотели убить?
– Убить – нет. Но напугать – вероятно. – Митрошников взял Лионеллу под руку и тихонько повел по сцене. – Устроить вчерашний перформанс мог только человек, который знал, в какой сцене, после каких слов осветитель врубит максимальное освещение. При минимальной нагрузке трюк с вырванной фазой и перепадом напряжения не сработал бы. И если диверсия была направлена против вас, ее устроил человек с поистине дьявольской смекалкой и хладнокровием. А теперь мне хотелось бы прояснить свою позицию по отношению к вам. Что ж вы думаете, я не понимал, что вы не убивали Кропоткину? Но улики, как и факты, – упрямая вещь. Против них не попрешь. Пока иное не было доказано, я выполнял свой долг.
– А теперь?
– Теперь иное доказано. У вас хороший адвокат.
К ним подошел Виктор Харитонович и встревоженно осведомился:
– Ну что? Как идет следствие?
– Об этом говорить еще рано, – ответил Митрошников.
По окончании следственных действий Лионелла отлучилась за сцену, чтобы покурить у грузового подъемника. Там гуляли мощные сквозняки, затягивая дым в широкие щели до прихода пожарника, который мог появиться в любую минуту.
Однако ее ждал неприятный сюрприз: там уже курил Мезенцев.
Лионелла вынула из сумки мундштук и вставила в него сигарету, Мезенцев поднес огонь:
– Прошу!
– Спасибо. – Она прикурила.
– Все еще сердитесь?
– Вы извинились, и я простила. Чего вам еще?
– Вы, если хотите знать, вернули меня к жизни.
– Терзались? – поинтересовалась она.
– Еще как!
Они помолчали.
Сделав пару затяжек, Мезенцев сказал:
– Слышал, интересуетесь Снегиной?
– Обстоятельствами ее безвременной гибели.
– А если по существу? Почему?
– На это есть две причины. – Между фразами Лионелла манерно затягивалась сигаретой, вставленной в янтарный мундштук. – Во-первых, мистически нереальная история гибели. Во-вторых, звонок в радиостудию.
– Возможно, я что-то пропустил… Что за звонок?
– Меня пригласили на радио. Речь шла о театре. В прямой эфир позвонила женщина и сказала, что Снегину убили. К сожалению, редактор сочла ее сумасшедшей и убрала из эфира.
– Уверен, что так и было…
– Что именно?
– Она была сумасшедшей.
– Я так не думаю, – задумчиво проронила Лионелла. – И многое отдала бы за то, чтобы поговорить с ней.
– Теперь о Снегиной мало кто помнит, – сказал Мезенцев.
– Но вы-то помните?