Убийство в Озерках

— Потому что, во-первых, в Москве миллион таких касс, и у нас просто нет шансов найти ту, которая нам нужна, а, во-вторых, даже если мы ее и найдем, никто нам такую информацию не предоставит.

— Тут ты, может быть, и ошибаешься, — сказала Нина. — Во-первых, нам совершенно не нужно обходить все московские кассы: достаточно обойти те, которые находятся рядом с его домом или местом работы, а их наверняка не так много.

— Нинон, ты — гений. А я балда. Я совершенно забыла! Ведь Салтыков живет на Фрунзенской набережной, и недалеко от его дома находится контора Аэрофлота. А Салтыков всегда летает Аэрофлотом, я это точно знаю. Он думает, что это самый дешевый способ передвижения, и они много раз из-за этого ссорились с Люсей.

— То есть, ты думаешь, он покупал билеты именно там?

— Уверена! И потом все равно информация о таких вещах хранится в компьютерах.

— Значит, я попробую пойти туда и узнать.

— Только не забудь взять с собой денег.

— Зачем?

— Ты думаешь, они тебе скажут это просто так? За красивые глаза?

Это была проблема. Нина понимала, конечно, что, скорее всего, такого рода информация является закрытой, но давать взятки она не умела, и это была одна из причин, почему они вечно ссорились с Марго.

— Что за инфантильность такая! — возмущалась Марго, когда Нина говорила ей, что не умеет этого делать.

— Причем здесь инфантильность? — защищалась Нина.

— А что это, по-твоему?

— Видишь ли, Марго, я просто не могу заранее думать о человеке плохо.

— Я не понимаю: почему предложить деньги — означает думать о человеке плохо?

— А ты считаешь, что брать взятки — это хорошо?

— Я не знаю, хорошо или нет, но это делают все.

— Неправда.

— О, Господи, Нинон… Я же говорю, что ты — дитя.

«Дитя или не дитя, но подойти к совершенно незнакомому человеку и предложить ему взятку?.. А если он не берет? Если это оскорбит его? Нет, здесь надо придумать что-то другое…»

Была и еще одна проблема. На самом деле, Нине вовсе не хотелось заниматься этим, как она говорила, «дурацким» расследованием: ей казалось, что все это чем-то смахивает на донос, потому что, на самом деле, ни минуты не сомневалась, что Салтыков не имеет и не может иметь к этому преступлению ни малейшего отношения, а все Лёлины теории или гипотезы — не более чем плод ее воспаленного воображения. И ей приходилось уговаривать себя, чтобы заглушить голос совести: «Если Салтыков ни в чем не виноват, ему ничего и не будет, а Бог меня простит, потому что я делаю это не для того, чтобы ему навредить, а чтобы спасти невиновного».

В невиновности Юрганова она по-прежнему не сомневалась и каждый вечер, прежде чем лечь спать, молилась за него. И как Юрганов, не знавший ни одной канонической молитвы, кроме, разве что, «Отче наш», молилась, как умела, с мыслью о том, что тот, к кому она обращала свои молитвы, все понимает и простит ее, «если что не так».

В то же время Нина сознавала, что нужно спешить, потому что до суда оставалось не так уж много времени, и на следующий день после разговора с Лёлей на всякий случай «на пробу», как она говорила, решила заглянуть в кассу по продаже авиабилетов, которая находилась у входа в метро.

— Скажите, пожалуйста, — спросила Нина, — могу ли я узнать, сдал ли мой муж авиабилеты?

— Когда это было?

— Точно не знаю…

— Вчера, неделю, месяц назад?

— Я знаю только, что покупал он их довольно давно, больше месяца назад, а когда сдал — не знаю.

— Если прошло больше месяца, вам надо идти в компанию, в которой он приобретал билеты. Вы знаете, где он их покупал?

— В Аэрофлоте.

— Тогда идите на Фрунзенскую набережную…

— А там мне дадут такую информацию?

— Ой, не знаю! Может, и дадут, если покажете паспорт. Вы говорите, это ваш муж?

— Да. Просто его сейчас нет, а мне очень надо узнать…

— Не знаю, — повторила женщина. — Сходите к ним, спросите… У них там все занесено в компьютер: сдавал, не сдавал. А скажут или нет — не знаю.

Это означало, что если Лёлино предположение верно и Салтыков действительно покупал билеты в Аэрофлоте, то вся нужная ей информация находится там. Оставалось только понять, как эту информацию получить, если у нее потребуют паспорт и увидят, что к Салтыкову она не имеет ни малейшего отношения.

День складывался неудачно: утром она позвонила в Аэрофлот — узнать, может ли она получить справку, которая ей нужна. Женский голос ответил, что таких справок они не дают, и трубку повесили. Потом Нина поехала на факультет, но оказалось, что экзамен, который она должна была принимать, перенесли на более позднее время, о чем она узнала только сейчас. Кроме того, девочки в деканате сказали, что вместо восьми студентов экзамен будут сдавать целых семнадцать, так как заболела одна из ее коллег. В результате Нина освободилась поздно и решила, что ехать в Аэрофлот уже не имеет смысла. Впрочем, по дороге она передумала и, выйдя из метро на станции «Парк культуры», взяла такси.