Убийство в теологическом колледже

– Я уже сказал: застолье было невеселым. Студенты казались подавленными, отец Себастьян заправлял всем с ледяной учтивостью, а кое-кто не мог отвести глаз от Эммы Лавенхэм, за что я, кстати, их не виню. Рафаэль Арбетнот зачитал отрывок из Троллопа – автор мне незнакомый, но произведение вроде довольно безобидное. Хотя архидьякону так не показалось. И если Арбетнот хотел его смутить, он выбрал нужный момент. Сложно сделать вид, что наслаждаешься едой, когда трясутся руки и выглядишь, словно тебя сейчас стошнит прямо в тарелку. После ужина все убежали в церковь, и больше я никого из них не видел, пока Крэмп-тон не заглянул ко мне, когда я смотрел фильм.

– И в течение вечера вы не видели и не слышали ничего подозрительного?

– Вы уже спрашивали об этом вчера в библиотеке. Если бы я увидел или услышал что-то подозрительное, я бы уже все рассказал.

– И в этот раз вы не заходили в церковь? – Пирс снова задал этот вопрос. – Ни во время службы, ни в другое время?

– Сколько раз вам повторять? Мой ответ – нет. Нет. Нет. И еще раз нет.

Дэлглиш поднял голову и встретился взглядом со Стэннардом.

– Тогда как вы объясните тот факт, что свежие отпечатки ваших пальцев нашли на стене рядом со «Страшным судом» и на сиденье второго почетного места? Пыль под скамьей была стерта. И высока вероятность, что судебные эксперты найдут ее следы на вашем пиджаке. Это там вы прятались, когда архидьякон вошел в церковь?

Теперь Пирс увидел настоящий ужас. И как обычно, это его лишь обескуражило. Он не чувствовал триумфа, только стыд. Одно дело ставить подозреваемого в неудобное положение, и совсем другое – наблюдать, как человек превращается в испуганное животное. Стэннард будто физически съежился и выглядел как худосочный ребенок, сидящий в кресле, которое для него слишком велико. Он попытался обхватить себя руками, не вытаскивая их из карманов. Тонкий твид натянулся, и Пирсу показалось, что он услышал треск подкладки.

– Улики неопровержимы, – тихо сказал Дэлглиш. – Вы лгали нам с тех пор, как вошли в эту комнату. Если вы не убивали архидьякона Крэмптона, то будет разумно рассказать сейчас правду, без утайки.

Стэннард не ответил. Он вытащил руки из карманов, положил их на колени и сплел пальцы. С опущенной вниз головой он выглядел нелепо, словно молился. Видимо, раздумывал, и его молча ждали. Когда он наконец поднял голову и заговорил, стало очевидно, что он справился с отчаянным страхом и готов дать отпор. В его голосе Пирс услышал смесь упрямства и высокомерия.

– Я не убивал Крэмптона, и вы не сможете доказать обратное. Да, вы правы, я солгал, что не был в церкви. Но это понятно. Я знал, что, если скажу правду, вы немедленно ухватитесь за меня как за главного подозреваемого. Это ведь так удобно. Вы же не хотите свалить вину на кого-то из Святого Ансельма. А я как будто специально создан, чтобы быть подозреваемым, ведь местные священники неприкосновенны. Ну так я этого не делал.

– Тогда что вы забыли в церкви? – поинтересовался Пирс. – Вы же не думаете, что мы поверим, будто вы захотели помолиться.

Стэннард не ответил. Казалось, он собирался с духом перед неизбежным объяснением или подбирал наиболее убедительные и подходящие слова. Когда он заговорил, то уставился на дальнюю стену, старательно избегая встречаться взглядом с Дэлглишем. С голосом он совладал, но вот скрыть нотку обиды в самооправдании не смог.

– Ладно, признаю, у вас есть право получить объяснение, а я со своей стороны обязан вам его предоставить. Все совершенно невинно и не имеет ничего общего со смертью Крэмптона. Но я был бы благодарен, если бы мне пообещали, что все останется между нами.

– Вы знаете, что мы вам этого обещать не можем, – сказал Дэлглиш.

– Послушайте, я же сказал, это не имеет отношения к смерти Крэмптона. Я его вчера впервые в жизни увидел. И раньше мы не встречались. Я с ним не ссорился, и у меня не было причин желать ему смерти. Я терпеть не могу насилие. Я – пацифист, и не только по политическим убеждениям.

– Доктор Стэннард, – сказал Дэлглиш, – ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Зачем вы прятались в церкви?

– Так я и пытаюсь объяснить. Кое-что искал. Документ, который обычно называется – теми немногими, кто в курсе, – папирусом святого Ансельма. Считают, что это распоряжение, якобы подписанное Понтием Пилатом, в котором капитану стражи отдается приказ вывезти распятое тело государственного смутьяна. Разу-меется, вы не можете не понимать его значимости. Этот документ передал основательнице колледжа Святого Ансельма, мисс Арбетнот, ее брат, и с тех пор он хранится у директора. История гласит, что папирус – фальшивка, но так как никому не разрешено ознакомиться с ним или подвергнуть его научному изучению, то вопрос остается открытым. Ясно, что для истинного ученого этот документ необычайно интересен.

– Например, для вас? – спросил Пирс. – Не знал, что вы специалист по довизантийским рукописям. Разве ваша сфера не социология?

– Что не мешает мне интересоваться историей церкви.