Убийца-юморист

... Я стояла на краю. Я забралась на самый верх вышки для прыжков в воду. И сейчас или же прыгну, согласно правилам, или сорвусь от перенапряжения и разобьюсь при падении... И прахом пойдут все тренировки... Такое со мной уже было. В тринадцать лет. Еще чуть-чуть - и отбила бы весе все внутренности... Но успела, уже в полете, уже на полпути к больничной койке, дала телу команду сконцентрироваться и врезалась в тяжелый водяной пласт как положено...

- Да, вы правы, - польстила без нажима. - Вид у нее... не классный. Но она хочет действовать, работать. То ест у неё есть планы... У неё есть какие-то рукописи Владимира Сергеевича.

- Врет, - отрезала Ирина Георгиевна. - Очередной бзик. Видно, во сне увидела красное. Она терпеть не может красное. Видно, скоро опять её отправят в больницу.

- Она сама говорит об этом. И очень не хочет. Но не это меня покоробило, Ирина Георгиевна.

- А что же?

- Она собирается на днях дать интервью какому-то, как она выразилась, "любимому" журналисту.

- И что же? Пусть дает!

- Боюсь, что "не пусть", - вздохнула я. - Она хочет опорочить имя Владимира Сергеевича. Она намекает на какие-то тайны, вот, мол, как раскроет их в интервью, так и поднимет бурю, и опорочит Владимира Сергеевича, и отплатит ему за то, что бросил её. Она при мне звонила этому журналисту. Он собирается прийти к ней в понедельник, то есть через три дня.

- Дрянь, глупая дрянь, - Ирина небрежно смахнула со стола крошки от печенья.

Андрей молчал. На веранде ощущалась тишина. Казалось, стало слышно потаенное шуршание пятнистых теней от березы, плавающих на белой скатерти и лакированным доскам пола.

- И все-таки... вдруг она... - завела, было, я свою лукавую шарманку. - Сейчас любая сплетня на вес золота. Даже от посторонних людей. А то вдруг сама бывшая жена с откровениями! Журнал расхватают как горячие пирожки!

Ирина держалась молодцом. Она даже потянулась, словно бы со сна, и попросила меня с тем особым оттенком голоса, который бывает у политиков, когда они лгут во имя высокой цели:

- Ах, оставьте! Кто будет слушать эту ненормальную! Пусть городит! Смотрите, смотрите, какая прелесть! - она всплеснула руками, глядя на яркий шелковый лоскуток - бабочку-лимонницу, танцующую прямо над головой молчаливого Андрея.

- Ой, мне пора! - вроде, спохватилась я, ибо впереди меня ждали какие-то великие, сверхсрочные дела.

- Вас проводить? - спросил Андрей.

- Не надо. Спасибо! Лето! Воздух! Красота! Идти, ни о чем не думать одно удовольствие.

Я шла и думала: "Молодец, Татьяна! Неплохо, неплохо сыграла свою роль! Теперь остается только ждать..."

И ещё думала, уже поскучнее, о том, что сама приучилась лгать и придуриваться во имя все той же высокой цели, что, однако, по-другому нельзя и что, все-таки, эта охота на человеков - ужасное дело, и очень-очень мало подходящее для женщины, даже если это охота на убийц...

Однако внутри, помимо воли и всяческих гуманистическо-эстетических сомнений, дрожало и пело ликование охотника, который вот-вот и собьет птицу влет. Еще чуть-чуть, и разлетится вдребезги любовная лодка самоуверенной лицедейки Ирины и её молодого бой-френда о непреложный закон бытия: зло наказуемо.

Впрочем, целиком доверять этой своей догадке, что Андрей и Ирина пара злодейская, что на их совести смерть Михайлова, Пестрякова-Боткина, Шора и Нины Николаевны, - я не могла. Мне надо было поставить ещё один капкан - в доме Клавдии Ивановны. Ведь эта старая дама ясно дала мне понять, что в случае каких-либо поклепов на бывшего мужа - она не смолчит, найдет средства "утихомирить обнаглевшего клеветника". Да и эпизод с белым итальянским платьем Софьи Марковны о многом говорил. Ведь не всякий внук "известного, знаменитого" и не любой преуспевающий клипмейкер дворянских корней способен злонамеренно, в отместку облить его крюшоном... Даже если мадам и пообещала создать свой мемуар и чего-то там рассекретить про его бабушку и дедушку...

Но какой же сердечной, великодушной оказалась эта высокая, очень старая леди в легком платье туманно-голубого цвета! Она обрадовалась мне как родной:

- Танечка! Как это хорошо... ваш приход! Я всегда уважала людей слова и дела! Простите меня великодушно за то, что не совсем поверила в ваше обещание написать статью о Владимире Сергеевиче! Сейчас ведь молодежь достаточно бесцеремонна и легкомысленна... Мы сейчас с вами посидим, выпьем кофе... Мне внук привез восхитительные конфеты с ликером из Англии. Садитесь, садитесь...

Я пила кофе с конфеткой, хотя это было не по правилам, но очень вкусно. А Клавдия Ивановна читала в это время мои статьи-наживки.