Убийца с лицом ребенка

– Не верю, – сказал Снаткин, качая ногами. – Хотел бы помочь, избрал бы мне подписку о невыезде. Ты, Алексей, захотел на моем горбу в рай въехать? Не получится.

– Вы можете сесть на стул? – спросил Горпищенко.

– А какой вообще мне смысл садиться? – двусмысленно спросил полковник, хитро прищурив глаза. – Если я уже сижу.

– Не ерничайте, Павел Иванович, – садясь на стул перед Снаткиным, сказал Горпищенко. – Вы хорошо знаете, что задержаны на семьдесят два часа для производства неотложных следственных действий. Меру пресечения вам будет определять суд. Возможно, суд определит вам домашний арест или залог.

– Что ты хочешь, Горпищенко? Чтобы я написал явку с повинной? Признался в том, чего не совершал? Я этого делать не буду. А тебя предупреждаю. Если завтра я не вернусь на службу…

– Вы никогда не вернетесь на службу, даже, если я сейчас дам приказ вас отпустить. Пресс-служба прокуратуры уже сообщила о вашем задержании, все телеканалы смакуют подробности получения вами ста тысяч долларов, что по меркам наших граждан, является суммой астрономической, депутаты городского совета уже подсчитали, что на сумму вашей взятки можно асфальтировать площадь Богдана Хмельницкого и окружающие ее улицы. Приказом министра вы отстранены от своей должности до решения суда по делу. Речь может идти только о сделке со следствием. Я даже скажу больше, – наморщил лоб следователь, – вам, в вашем положении сейчас, лучше находиться у нас, чем дома. Активисты «Национального корпуса» хотят утопить вас в городском сортире. За предательство интересов Майдана.

– Ты все сказал? – поморщился Снаткин. – До свидания. Я уже начинаю сочувствовать твоей жене, если она у тебя есть. Такое служебное рвение плохо отражается на потенции.

– Кто снял жучки в полицейском борделе? – невозмутимо спросил Горпищенко. – Кочерга?

– За время моего отсутствия уже организовали в городском управлении полиции бордель? – сделал изумленное лицо Снаткин. – При мне была комната психологической разгрузки. Сам министр похвалил меня за заботу о сотрудниках полиции.

– Если ваша позиция продиктована вам вашим адвокатом, я предлагаю вам немедленно сменить его. Вы не только попадете в тюрьму, но получите неприлично большой срок. В вашем деле адвокаты не нужны. Если мы с вами договоримся, я буду самым лучшим вашим адвокатом.

– Что ты конкретно предлагаешь? – спросил полковник.

– Вы мне сейчас без протокола, устно, расскажете, кто помог вам убрать снимающие устройства из комнаты психологической разгрузки, кто посещал эту. комнату отдыха, у кого они в настоящий момент находятся, кто сообщил вам о жучке в аквариуме, за что Перман передал вам деньги, и я обещаю вам трехразовое питание, как в ресторане, и условия содержания, достойные офицера полиции. При этом я лично обращусь к прокурору с просьбой передать вас на поруки любым уважаемым гражданам нашего города, которые вы укажете, до решения суда.

– Умоляю вас, Алексей Викторович, – громко рассмеялся Снаткин, – не изображайте из себя доброго следователя. Вам это не идет. Все, я хочу спать. Завтра у меня будет снова тяжелый день.

– Да, – сказал, поднимаясь Горпищенко, – завтра у вас будет, наверное, самый тяжелый день в вашей жизни, потому что вас будет допрашивать майор службы безопасности Скоморох. Я хотел уберечь вас от этого, но вы меня не поняли. Еще не было случая, чтобы подследственные не признались майору в совершении преступления.

– Только передай этому майору, что я откушу ему нос, если он приблизится ко мне ближе тебя.

Горпищенко, не прощаясь, вышел за дверь. Он не хотел себе признаться, что полковнику, который не впал в отчаяние, можно было только позавидовать. «Посмотрим, – сказал он себе, – кто кого завтра обует», но что в этой дуэли он будет на стороне Снаткина, а не Скомороха, он уже знал точно.

31

Общество активистов «Самозащита» находилось на Лагерном поле, почти рядом с городской тюрьмой, на территории бывшего асфальтобетонного завода. Никакой охраны не было, потому что здание бывшего завода было в состоянии ремонта. Через распахнутые настежь ворота, насквозь проржавленные, видны были бетонные блоки, готовые к установке двери и окна, паркет в специальных ящиках и многое другое, что сопутствует перестройке и ремонту здания. Общество, по-видимому, имело средства для капитального ремонта и намеревалось обосноваться здесь навечно. Скоморох походил по двору, зашел в ремонтируемое здание, прошелся по разоренным кабинетам и вернулся к машине. Двор и здание оказались безлюдными.

– Что-то не похоже чтобы они здесь держали Пермана, – сказал он Ване. – Настоящие обалдуи. Ремонтируют здание, завезли стройматериалы и не наняли даже сторожа.

– Да кто сюда пойдет, кроме нас? – поеживаясь, ответил Ваня. – Темно, как у негра в жопе. И еще забор тюрьмы нависает.

– Этот гандон Москаленко специально направил нас сюда. Он знал, что здесь никого не будет. Дал им время перепрятать Пермана.

– Деньги придется вернуть? – расстроенно спросил Ваня.