Убийца с лицом ребенка

– Но не сейчас же, – взмолился Ваня. – Я хочу домой.

– Я отвезу тебя домой, Ваня. А у меня настоящие дела только разворачиваются. Давно я хотел встретиться с жидовским попом. Вот и случай подвалил. У меня к нему есть неоплаченный должок.

Полковник в отставке Недобойко вошел в свою квартиру, поднял телефонную трубку и отдал распоряжение о немедленной отправке товара в Одессу.

– По прибытии в Одессу доложите мне лично, – приказал он и положил трубку на место.

32

Иван Трофимович Червоненко, начальник службы безопасности Коблевской области, до пятнадцати лет носил фамилию Либерман и звали его в семье Мойшей. Все изменилось в его жизни после того, как однажды в квартиру Либерманов настойчиво позвонили и в двухкомнатную квартиру на девятом этаже девятиэтажного дома на улице Космонавтов вошел сухопарый старик, с длинными усами, которые были ниже подбородка, с живыми серыми глазами и в дорогом заграничном костюме. Старика сопровождали трое мужчин в серых плащах и настороженных лицах. Двое из них сразу же вышли и стали у входа в квартиру. Третий снял серую шляпу и помахивая ею перед собой, начал представлять обитателей квартиры, замерших в страхе.

– Это ваша внучка, Иван Трофимович, Регина Либерман, ее муж Иосиф Либерман и ваш правнук Михаил Либерман. У вас, Иван Трофимович, на все-про-все, один час. Наши люди перекрыли входы и выходы из подъезда, так что секретность вам обеспечена полностью.

– Спасибо, – склонил голову старик. – А дальше я хотел бы объясниться с членами моей семьи сам.

– Разумеется, – согласился мужчина и вышел на лестничную площадку.

– Ну, здравствуйте, дорогие, – сказал старик, вынул шелковый платок и вытер намокшие от слез глаза.

– Здравствуйте, – ответил только правнук Миша.

Его родители от страха и неожиданности не могли вымолвить ни одного слова.

– Давайте знакомиться, – предложил Иван Трофимович. – Никто из вас, правда, меня никогда в глаза не видел. Регина, – взглянул он на мать Миши, – вылитая моя дочь Софа. Я бы тебя узнал в тысячной толпе. А Мойша похож на своего отца, как будто оба выбиты из одного куска камня. Иосиф, по моим данным, специалист по ремонту холодильников. Отличная профессия.

Иван Трофимович протянул руку Иосифу. Тот долго тряс ее, не зная, что делать дальше.

– Может быть, присядем? – спросил Иван Трофимович.

– Да, конечно, – ожила внучка Регина, полная сорокалетняя женщина с гладкопричесанной головой. – присядем. Я приготовлю чай.

– Времени у нас не так много, чтобы чаи распивать, – сказал Иван Трофимович, приглаживая усы. – Поэтому, садитесь, я, так сказать, вам представлюсь.

Вся семья в недоумении села вокруг стола, накрытого белой скатертью.

– Когда-то, – начал издалека Иван Трофимович, – меня звали Мойша Пинхусович Вайсман. Тогда, – он обвел всех рукой, – никого из вас не было. Но дело не в этом. Дело в том, что когда-то я работал бетонщиком на стройке, и однажды рассказал в обеденный перерыв анекдот о советской власти. Приходит в еврейскую семью после революции оперупономоченный ЧК и спрашивает главу семьи Якова, а правда, что до революции вы приторговывали золотишком. Правда, говорит глава семьи. Может быть, у вас схоронилось золотишко, так вы отдайте его нам потому что у нас нет денег для строительства социализма.

Хорошо, говорит Яков, но я должен посоветоваться с женой Сарой. Через несколько дней Якова вызвали в ЧК и спрашивают, ну что же вам ответила Сара. Сара, говорит Яков, у меня мудрая женщина. Она сказала, нету денег, нехер строить. Никто из членов семьи Либерман не только не рассмеялся, но и не улыбнулся.

– Может быть, я разучился рассказывать анекдоты, – виновато сказал Иван Трофимович. – Или вы боитесь меня?

– Я все-таки принесу чай с сушками, – снова предложила Регина.

– Ну давай, может чай нас оживит, а то вы все, как замороженные.

Регина принесла дымящийся чайник, связку бубликов, стаканы в железных подстаканниках.

Иван Трофимович пригубил стакан и сказал:

– Такого крепкого и вкусного чая я не пил давно.

– Может еще добавить сахара? – спросила пунцовая Регина. – Нам хватает две ложечки, а вам, наверное, не сладко.

– Все отлично, – сказал Иван Трофимович. – И дым Отечества нам сладок и приятен. – Так вот, – продолжил он, – все посмеялись от души, как это часто бывает, а ночью меня арестовали. Через день меня вызвали к следователю Бронштейну. Он был в очках, пил постоянно густой, как кофе, чай и что-то писал. Так прошло часа полтора. Наконец он закончил писать, сложил все листочки в папку и внимательно посмотрел на меня.

– Мойша Пинхусович Вайсман? – спросил он меня, прихлебывая чай. Я махнул головой, мол, да. – Почему вы так не любите Советскую власть? – спросил он. – С чего вы взяли? – ответил я. – Я очень уважаю Советскую власть.

– Послушай меня, Мойша, – сказал он. – Мне еще нужно допросить двенадцать человек. Хочешь, я дам тебе один хороший совет?

– Хочу, – ответил я.