Убийца – садовник?

Нас почтил вниманием даже городской мэр – мистер Скорп. Признаюсь, я не ожидала его увидеть. После смерти своей супруги, мисс Эвелин, он производил впечатление человека, изжившего в себе всё человеческое, извиняюсь за тавтологию. Он казался не живым существом, а некоей функцией, ходячим символом муниципальной власти. Тётя Роуз очень его уважала и иногда говорила, что это первый градоначальник на её памяти, который нужды общества ставит выше собственных, поскольку своих интересов у него попросту нет. Внешне это был высокий худощавый джентльмен с седыми висками, пронзительными черными глазами, в неизменном чёрном сюртуке и шляпе. Вполне возможно, что в его шкафу висел десяток одинаковых костюмов. Я никогда не видела его одетым в другой цвет, кроме черного. Иногда меня посещала фантазия, что мистер Скорп – это некий сложнейший механизм, оживающий только на городских улицах, а потом он возвращается в пустой дом, ставит трость на подставку и замирает в холле до следующего выхода, и глаза его медленно тускнеют. Богатое у меня воображение, чего уж.

Итак, мистер Скорп внимательно осмотрел наши товары, похвалил обустройство, после чего глубокомысленно заметил:

– Думаю, вашим родным было нелегко было смириться с вашим жизненным выбором.

Некоторым пожилым людям свойственна такая прямота, на мой взгляд, граничащая с бестактностью. Впрочем, за последний месяц на меня обрушилось столько остракизма от соседей, что подобные высказывания почти перестали меня смущать. Я лишь пожала плечами и не стала спорить.

– У меня нет намерения вмешиваться в чью-то жизнь, – продолжал мистер Скорп, – но я хотел бы предложить вам альтернативу. Мои хорошие знакомые ищут гувернантку для своей дочери. Правда, они живут довольно далеко отсюда, в Эвонвилле.

– Это же на побережье! – воскликнула я. Уехать так далеко от дома? Даже если бы я захотела, мне пришлось бы выдержать целую войну с тётей Роуз.

– Далековато, но разве молодёжь страшится путешествий? – вопросил мистер Скорп, изобразив на лице подобие улыбки. – Представьте себе: новый город, где о вас не сложилось ещё никакого мнения, где можно начать всё с чистого листа. Вы увидите море. Только ради этого стоило бы предпринять такую поездку!

– Благодарю вас, но в ближайшее время я не планирую менять работу.

– Всё же, если надумаете, не стесняйтесь обратиться ко мне. Знаете, моя жена, Эвелин, всегда старалась помочь молодым девушкам, оказавшимся в затруднительном положении…

Это правда, я слышала от тётки, что миссис Скорп состояла в нескольких комитетах помощи женщинам и постоянно занималась общественной работой. Господин мэр тем временем продолжил:

– Теперь, когда её не стало, я считаю своим долгом по мере сил продолжать её дело.

– Я понимаю ваши чувства, но…

– Главное – знайте, что у вас есть выбор, мисс Гордон. Выбор есть всегда.

От этого разговора у меня осталось тёплое чувство. Даже неловко, что я считала мистера Скорпа таким сухарём. Оказывается, он вполне добросердечный человек!

Другим неожиданным посетителем был лорд Рэндон. Я удивилась, узнав, что они с Иннелином давно знакомы. Оказалось также, что Рэндон, когда не разговаривает покровительственным тоном и не кичится великосветскими манерами, может быть интересным собеседником. Его немного задело наше с Пенни восхищение альвийскими диковинками, и он обещал при случае познакомить нас с чудесами механической магии, чтобы Иннелин не слишком-то задавался. После его ухода мне удалось выведать у хокермена, что наш столичный господин пользуется большим уважением у альвов. Однажды он помог уладить кое-какие проблемы в одном из кланов, в благодарность за что получил альвийское имя – Аксара, означающее «молния». По словам Иннелина, это был беспрецедентный случай. В общем, лорд Рэндон прямо открылся мне с новой стороны.

Время от времени в лавку забегала Кэтрин, разумеется, тайком. Рассказы Иннелина об обычаях альвов она могла слушать бесконечно. Иногда я брала с собой Демьюра, чтобы он не скучал один дома. Кошак быстро освоился в лавке, одобрил Пенни, мигом присмотрел себе уютное местечко возле лампы и… неожиданно проникся симпатией к Рэндону. Стоило тому появиться, как кот немедленно просыпался, вился вокруг ног его светлости и призывно урчал. Я только диву давалась, пока не заметила, как коварный лорд подкармливает этот меховой мешок кусочками сала. За сало беспринципный кот мог душу продать.