Убийца в толпе. Шиллинг на свечи. Дело о похищении Бетти Кейн

Кевин достал из кармана записную книжку, видимо, подумал Роберт, собирается найти чей-то адрес, но Кевин спросил:

– Когда именно назначена выездная сессия в Нортоне?

Роберт сказал когда и, затаив дыхание, ждал, что будет дальше.

– А что, возможно, я и сам за это возьмусь. Посмотрим, посмотрим…

Роберт молчал, боясь неосторожным словом что-нибудь испортить.

– Пожалуй, возьмусь, если, конечно, не случится что-нибудь непредвиденное… Мне, знаешь ли, по душе пришлись твои колдуньи. Приятно будет избавить их от этого гнусного поклепа. А забавно, что она сестра Чарли Мередита! Чудесный был старик. Единственный честный торговец лошадьми, известный в истории. Я ему вечно благодарен за моего пони. Для мальчика очень важно, какова его первая лошадка. Она влияет на всю его дальнейшую жизнь, ей-богу, уверяю тебя! В том доверии и дружбе, какие завязываются между мальчиком и лошадью, есть нечто…

Роберт слушал с чувством облегчения и радости. Он уже понял – и думал об этом с легкой, лишенной горечи иронией, – что Кевин отбросил все подозрения насчет вины Шарп задолго до того, как Марион обратила его внимание на вид из чердачного окна. Кевину казалось немыслимым, чтобы сестра Чарли Мередита могла кого-то похитить.

Глава семнадцатая

– Это просто поразительно, – сказал Бен Карлей, глядя на заполненные скамьи маленького зала суда, – каким образом такое количество людей ухитряется быть свободными в понедельник утром. А женщин тут сколько, женщин! Эту тетку из кафе «Анна Болейн» я, между прочим, вижу в суде впервые! Ну-с, а еще…

Роберт не вслушивался. Он сам видел, что публика в суде – это не обычные бездельники, ищущие развлечений. Новости, распространившиеся по загадочным милфордским каналам, согнали в зал суда чуть не весь городок. Всем хотелось услышать, как будут обвинять мать и дочь Шарп. Казенную обстановку зала оживляли яркие пятна – платья женщин, а тишина, этому учреждению присущая, была нарушена женским щебетом.

А вот и миссис Уинн… В последний раз Роберт видел ее, когда прощался с ней в ее хорошеньком саду в городке Эйлсбери. Трудно было видеть в миссис Уинн врага. Роберту она нравилась, даже восхищала его, и он заранее жалел ее. Хотелось подойти поздороваться, но поздно. Игра началась, а их команды носили разные цвета.

Гранта еще не было, но был Хэллам, беседующий с сержантом, который стоял у ворот Фрэнчайза в ту ночь, когда хулиганы выбили в доме стекла.

– Ну, как действует ваш сыщик? – спросил Бен Карлей. – Довольны вы им?

– Сыщик-то хорош, да задача у него колоссальная, – ответил Роберт. – Это похуже, чем искать иголку в стоге сена.

– Ну девочка! – усмехнулся Бен Карлей. – Мечтаю поскорее взглянуть на нее. Думаю, что после всех сочувственных писем, предложений руки и сердца – она их, несомненно, получала! – а также сравнений ее со святой Бернадеттой скромный полицейский суд в маленьком городе – арена для нее слишком ничтожная. Кстати! Ее уже приглашали играть в театре или кино?

– Откуда мне знать?

– Ее мама, вероятно, такие приглашения отклонила бы. Это ведь она в коричневом костюме? Выглядит вполне разумной, вполне уравновешенной женщиной. Странно, что у нее такая дочь… Ах да! Ведь дочь-то приемная: страшное для всех предостережение! Часто думаю: как мало известно людям о тех, кто живет бок о бок с ними. Вот у одной женщины из деревушки Хэм-Грин была дочь, которая…

Тем временем суд занимался разными мелкими делами, появлялись правонарушители, уже опытные, уже так привыкшие к судебной процедуре, что занимали свои места автоматически. А в голове Роберта звенели слова: «Погоди, погоди, сейчас начнется!»

Тут он увидел Гранта, тихо вошедшего и занявшего позицию наблюдателя позади скамьи для прессы. И понял: да, сейчас начнется.

Они обе вошли вместе, как только были названы их имена, и сели на ужасную скамью для обвиняемых – сели с таким видом, будто заняли места в церкви в ожидании начала службы: глаза у обеих спокойные, внимательные, без тревоги. Роберт внезапно понял, что бы он испытывал, если б на месте старой миссис Шарп сидела тетя Лин, и впервые осознал, как же должна страдать Марион за свою мать. Даже если обвинение будет с них снято, что вознаградит их за вынесенные муки? Какого наказания заслуживает преступление Бетти Кейн?