Убийца в толпе. Шиллинг на свечи. Дело о похищении Бетти Кейн

Роберта немножко утешило то, что Роз явно произвела на присутствующих неприятное впечатление. Нескрываемое удовольствие, с которым она говорила о «криках», злорадство тона, вульгарность наружности особенно сильно бросались в глаза по контрасту с предыдущим свидетелем – разумным, точным, спокойным, объективным. Судя по выражению лиц присутствующих, было ясно, что все они видят в ней существо, которому и шестипенсовика не доверишь… Но это, увы, никак не умаляло силу ее показаний, которые она дала под присягой.

«Чем, чем ее можно пришпилить?» – думал Роберт. Будучи деревенской девчонкой, незнакомой с ломбардами, Роз вряд ли украла часы для продажи, она, видимо, оставила их у себя. Если так, быть может, удастся обвинить ее в воровстве и этим подорвать доверие к ее показаниям?

Теперь место Роз заняла ее подруга Глэдис Риз. Насколько Роз была цветущей и громоздкой, настолько Глэдис была маленькой, худенькой, бледненькой. Вид у нее был напряженный, испуганный, и она явно поколебалась, прежде чем произнести над Библией слова присяги.

Показания ее были таковы. В понедельник, пятнадцатого апреля, вечером она пошла пройтись со своей подругой Роз Глин. И Роз сказала ей, что она слышала крики, несущиеся с чердака дома Фрэнчайз, хотя там вроде бы никого постороннего не было. Да, Глэдис хорошо помнила, что это был именно понедельник, пятнадцатое апреля, потому что Роз сказала, что в следующий понедельник пойдет к Шарп в последний раз. Так и случилось: двадцать девятого апреля Роз в этот дом больше не пошла.

– Интересно бы знать, чем эта душечка Роз запугала ее? – спросил Карлей, когда Глэдис покинула место для свидетелей.

– Почему вы так думаете?

– А потому, что люди обычно не идут на клятвопреступление, пусть даже ради ближайшего друга. Даже такие деревенские дурочки, как Глэдис Риз. Эта бедная маленькая мышка была чем-то смертельно напугана. Советую вам вникнуть в это дело.

– Знаете ли вы номер ваших украденных часов? – спросил Роберт у Марион, когда вез обеих дам в дом Фрэнчайз.

– А я даже не знала, что у часов бывают номера.

– У хороших часов бывают.

– Мои-то были очень хорошие, но я и не думала, что у них есть номер. Но вид у них необычный: голубой эмалевый циферблат, на нем золотые цифры.

– Римские?

– Да. Почему вы спрашиваете? Даже если я получу их обратно, я ни за что не надену их после этой девки.

– Речь не о том, чтобы получить обратно, а о том, как бы нам суметь обвинить ее в краже.

– Ох, это было бы здорово!

– Мы должны благодарить вас за то, что вы взяли нас на поруки, – сказала миссис Шарп.

– Если мы начнем благодарить его за все, что он сделал для нас, этому конца не будет, – откликнулась Марион.

Ему удалось привлечь на их сторону Кевина Макдэрмота – чистейшая случайность! А кроме этого, что удалось ему для них сделать? – думал Роберт. Через какие-то две недели им придется предстать перед судом в Нортоне, а ему, Роберту, нечем их защитить.

Глава восемнадцатая

Вторник оказался знаменательным днем для английской печати.

Теперь, когда дело о похищении Бетти Кейн стало предметом судебного разбирательства, ни «Уочман», ни «Эк-Эмма» уже не имели права вести кампанию в защиту девочки, хотя «Эк-Эмма» и не преминула напомнить своим благодарным читателям, что она, она первая в такой-то день обратила на это дело внимание общественности. Отчет о судебном заседании на странице «Эк-Эммы» выглядел как будто бы вполне невинно, но в подтексте угадывались разные намеки… Роберт не сомневался в том, что и «Уочман» даст подобный же отчет. Другие газеты, до сих пор молчавшие о деле, которым полиция пока не занималась, теперь вышли с кричащими заголовками: дело принимало сенсационный характер. Даже наиболее сдержанные ежедневные газеты и те подробно описывали появление в суде двух дам Шарп, и те дали такие заголовки: «Чрезвычайное дело!», «Необычное обвинение!». Ну а газеты менее сдержанные со смаком описывали и шляпу миссис Шарп, и небесно-голубой костюм Бетти Кейн, а также оживили свои страницы фотографиями дома Фрэнчайз, главной улицы Милфорда, школьной подруги Бетти Кейн и всего того, что имело хоть какое-то отношение к делу…

И сердце Роберта упало. Он понимал, что «Эк-Эмма» и «Уочман» схватились за дело Бетти Кейн для повышения тиража, дело давало прекрасную возможность развлечь читателя, но уже через несколько дней было бы забыто. Но теперь, когда начался процесс и о нем писала вся английская печать, дело Бетти Кейн стало известно всей стране.

Впервые Роберт пришел в отчаяние. События разрастались как снежный ком, а выхода не видно. Приближалась развязка, приближался суд в городе Нортоне, а никаких фактов для защиты на руках у Роберта не было. Он себя чувствовал как человек, на которого сейчас свалится куча груженных стеклом ящиков, а он не может ни отбежать, ни отклониться и нет у него в руках никакого орудия, чтобы предотвратить обвал.

Рамсден становился все более лаконичным в своих беседах по телефону. Голос его звучал все менее ободряюще. Видно, и Рамсден приходил в отчаяние.