Убийца возвращается дважды

– Я сам его вырвал, – не без усилия признался Бернарделли. – Результат дактилоскопической экспертизы с оттисками пальцев Ускова тоже украл я. И две фотографии зажигалки…

– Чем же он вас шантажировал?

Бернарделли разволновался и уже не знал, куда спрятать глаза.

– Незадолго до этого я выпил лишнего и устроил в общежитии дебош. Комендантша вызвала наряд. Слава богу, в дело вмешался Усков. Если бы не он, пришлось бы писать рапорт об увольнении.

– Усков выручил вас, и вы его отблагодарили… – Анна покачала головой: – Из-за таких, как вы, нас всех считают продажными.

– Понимаю.

– Теперь расскажите, зачем вы изъяли показания матери Ускова?

– Она, по простоте душевной, сказала участковому, что узнала об убийстве до того, как Панину обнаружили.

– Кто ей сказал?

– Усков. Он вернулся домой ночью и сказал матери, что в тридцать пятом доме кого-то убили.

– И что же участковый? Почему не обратил на это внимание следователя?

– Зачем ему лишние проблемы? – невинно осведомился Бернарделли. – Человеком он был понятливым, поэтому промолчал. Да! И вот еще что. Возможно, вам поможет. Тем вечером, незадолго до убийства, в дом Паниной позвонили. Принято считать, что ей звонили из телефона-автомата.

– А на самом деле?

– В распечатке телефонной станции значился домашний телефон Ускова.

– Распечатку вы тоже благополучно заныкали, – понятливо проронила Анна.

– До следователя она не дошла. Так же, как многое другое.

– Теперь понимаю… – сказала Анна. – Был слишком неопытным, чтобы сделать четкие фотографии, а с остальным управлялся довольно ловко.

– Вопрос стоял очень остро.

– Усков объяснялся с вами по поводу своей причастности к смерти Паниной?

Криминалист покачал головой:

– Я ни о чем не спрашивал. Просто выполнил его пожелания. Поймите же вы, Анна Сергеевна, Усков в то время был матерым волчарой, а я – желторотым птенцом.

– Об этом мы уже говорили. – Придвинув кресло, Стерхова навалилась на стол и приблизила свое лицо к Бернарделли: – А теперь скажите, Иван Лукич, каково это, расследовать убийство, делать анализы, писать отчеты, сидеть на совещаниях и знать, кто убил? Как вам удалось совместить это с общечеловеческой этикой?

– Я старался не думать об этом, – честно признался Бернарделли и, чтобы как-то оправдаться, уверил: – В последующие годы я честно выполнял свой долг.

– Ну да… – усмехнулась Анна. – Когда Усков дорвался до дела Паниной, вы двое благополучно его утопили.

– Приостановили в связи с неустановлением лица, подлежавшего привлечению в качестве подозреваемого, – уточнил Бернарделли.

Немного помолчав, Анна сказала:

– Вам следует написать рапорт, после того что вы сейчас рассказали.

– Отставка? – побледнел Бернарделли. – Я об этом не думал.

– Давайте договоримся. Пока я здесь, вы работаете и выполняете должностные обязанности. Но когда все закончится, уйдете в отставку.

– Благодарю вас!

– И, пожалуйста, Ускову о нашем разговоре – ни слова!

Глава 19. Опознание

– Можно? – Платонов открыл дверь и бочком вошел в кабинет.

Взглянув на него, Анна рассеянно проронила:

– Заходи.

– Бернарделли выскочил отсюда таким взъерошенным… Что с ним стряслось?

– Признался в незаконном изъятии документов из дела Паниной.

– Ага… – Павел остановился рядом с ее столом. – По просьбе Ускова?

– Это была не просьба, а шантаж.

– Значит, преступный сговор. Тот самый, третий признак невывозного дела: изощренный способ совершения и сокрытия преступления.

– При единственном и очень важном условии, – заметила Анна.

– Не понял…

– Утверждение справедливо в том случае, если убийца – Усков. А это еще не доказано.

– Убийца не убийца, а дело зачистил как надо.

– Нужно разбираться, – сказала Анна и вдруг проронила другим, задумчивым тоном: – Послушай…

– Что? – насторожился Платонов.

– Мне нужно достать фотографию молодого Ускова.

– Да где ж ее взять? – Чуть подумав, Павел предположил: – Можно запросить в управлении. В его личном деле она наверняка есть.

– Нужно неофициально.

– Поговорите со Стратоновым, пусть поможет.

– Нет… – она покачала головой. – Возникнет слишком много вопросов. Что, если ты попросишь Краюшкину? Кажется, у вас неплохой контакт.

Павел на глазах посерьезнел.

– Я так не могу, Анна Сергеевна.

– Как?

– Личные отношения с делами не путаю.

– Прости. Конечно, ты прав.

Усевшись за стол, Павел сосредоточенно уставился на раскрытые документы, но по лицу было видно, что разговор его огорчил. Просидев так несколько минут, он взял телефон и набрал чей-то номер:

– Усков рядом с тобой?

Не подавая вида, Анна прислушалась.

Платонов продолжил:

– Один вопрос. В отделе кадров у тебя кто-нибудь есть? – И, помолчав, сказал: – Нужна фотография Ускова из его личного дела. Ну да… Желательно, где он молодой. Сможешь? – Получив ответ, Павел перевел взгляд на Анну: – Татьяна сказала, что позвонит подруге.

– Усков не слышал?

– Она уехала одна, на автобусе. Он – позже, на машине.

Стерхова благодарно улыбнулась:

– Значит, ждем?

Ожидание было недолгим. Спустя полчаса дзынькнул телефон, и Павел сказал:

– Пересылаю вам.

Открыв сообщение, Анна увидела фотографию темноволосого молодого человека со старомодной прической.