Убить бессмертного, или Электрическая церковь

— Говнюки из Объединенного совета хотели нас всех нанять, — сказала первая с ухмылкой. У нее были до странного хорошие зубы, желтоватые, но крепкие, совсем как их хозяйка. — Мы жили в коммуне на севере штата, помнишь?

— Мы жили там с Пиком, смотрели, что происходит. Школы начали закрывать, наше финансирование урезали. Из ОС приехали распрекрасные секретари с предложением работы. Какой-то таинственный проект.

Обе ухмыльнулись еще шире.

— А мы говорим, засуньте свой проект себе в задницу! Они переглянулись, не поворачивая голов, одними глазами.

— Черт, — вздохнула первая. — Месяц спустя эти гады устроили облаву. У Пика был потайной лаз, и мы унесли ноги. Но коммуну уничтожили.

— С тех пор мы нигде не числимся.

— Другими словами, детка, мы с Пиком знакомы давно. И только поэтому мы тратим на тебя время, понял?

— Так что быстрее…

— …нас заинтересовывай. Я покачал головой:

— Вы тратите на меня время, потому что вам уже интересно. Вы на себя посмотрите! Сидите здесь и продаете всякое дерьмо людям, которых раньше грабили! — Я ухмыльнулся. — Да ладно, вы меня знаете. Вы знаете, что я ничего не делаю просто так.

Они переглянулись. От их мысленных разговоров прямо статика пошла. Они опять повернулись ко мне. Ну и странные же!

— Мы про вас слышали, мистер Кейтс, — сказала первая. — Зовите меня Мильтон.

Я подмигнул второй.

— Таннер. А теперь поговорим.

Может, я сам и не произвел на них впечатления, зато произвела впечатление работа. Я в двух словах выразил суть этого долбаного предприятия (не говоря, что оно выльется в месяцы тяжелейшего труда). В глазах сестер загорелся безумный огонек жадности, который был мне очень хорошо знаком. Так горят глаза у любого преступника, готового пойти на дело.

Мильтон — или Таннер, кто их, блин, разберет? — откинулась назад и посмотрела на меня.

— Кейтс, ты или самый трахнутый в жопу стрелок, какого я видела, или будущий герой.

— Трахнутый, конечно, — лениво отозвался Гатц. — Еще бы не трахнутый.

— Как бы то ни было, — сказала вторая, — мы хотим на твое геройство посмотреть.

— Сколько нам причитается?

Я назвал сумму. И впервые увидел, как у них поднялись брови и расширились зрачки. Они долго общались своей близнецовой телепатией, как азбукой Морзе.

— Мы в деле, мистер Кейтс! — наконец хором сказали близнецы. — Когда начинаем?

— Завтра вечером, — сказал я, спрыгивая со стола и направляясь к выходу. — Мне нужно кое о чем договориться.

Одна крикнула:

— Говорят, у одного системщика твое имя вытатуировано на заднице. Тебя до завтра не пришьют?

Я не оглянулся.

— Вряд ли.

Глава 11. ДА ТАК, ОДИН ОЖИВШИЙ ТРУП

10100

Выйдя из «Таннерз», мы с Кевом на секунду остановились. Я посмотрел на людей с серыми, угрюмыми лицами. Бедняки шли работать на чуть менее бедных. Другие кое-как перебивались воровством, грабежами и убийствами. Немногим удалось то, что удалось Пику, — стать королем информации, не выходя из кабинета.

Я глянул на Гатца. Тот засыпал на ходу.

— Черт, хочу выпить, — сказал я. Он кивнул.

— Не вопрос. В моем ежедневнике сегодня нет деловых встреч.

Я почему-то нервничал и чувствовал себя почти что голым. Я-то думал, что ССБ меня не замечает, потому что я самый умный и осторожный! А тут мы одним махом находим несколько знаменитых преступников, давно объявленных в розыск. Наверняка системщики знают куда больше, чем мы думаем. Просто дают нам порезвиться, а сами смотрят. Скорее всего, про меня тоже все знают. Мне хватило пятнадцати минут с Пиком и пары тысяч йен, чтобы выяснить, где мои клиенты. Очень может быть, что Пик получает информацию прямо из банков данных ССБ — и я там тоже есть.

В Старом Нью-Йорке, древнем сердце города, можно всегда быстро найти кабак. Этот оказался совсем убогим, и хорошо. Временный нелегальный бар, не как у Пика (тот свое заведение почти легализовал, заключил с помощью взяток перемирие с уличными копами). Такие бары без лицензии всплывают недели на три, сгребают деньги, продавая дерьмовую выпивку всем, у кого есть йены, а потом исчезают до того, как являются системщики.

Бар находился в старом здании, взорванном еще во время Бунтов, которое, казалось, вот-вот рухнет. Вместо окон зияли провалы в стенах; столы и стулья были явно собраны по развалинам; в мусорке посреди бара горел огонь. Я остановился и прочитал написанный от руки плакат: «ПО ВЕЧЕРАМ ЖИВАЯ МУЗЫКА. ПЕЙТЕ БЫСТРО».

Я повернулся к Гатцу, желая высказаться, но этот чудик уже прошаркал к столу. Я быстро пошел за ним. В баре больше никого не было, если не считать парня азиатской наружности, который спал, задрав ноги на стол и раскрыв рот. Его лицо загораживали темные очки, между щиколоток была зажата пустая бутылка. Я подошел к импровизированной стойке; Гатц занял позицию у двери и снял очки. Молодец, прикрывает меня сзади.

Владелец бара, низенький, круглый и краснолицый мужчина, улыбнулся мне с назойливой веселостью.