Убить Гиппократа

Так… Не вожаком они меня считают, а просто-напросто «шестеркой». Впрочем, мне это лишь на руку. Но падать окончательно в их глазах мне тоже ни к чему. А Яга! Просто умница! Где еще можно прекрасно поговорить, как не при живых свидетелях, при орущей музыке, за бутылкой вина.

– Ладно. Мне все равно, что вы там думаете обо мне. В любом случае оповещай – не оповещай, все равно, прекрасно станет известно, куда мы идем. Мы – как на ладони. Но не идти тоже глупо. Нет такого устава, где были бы прописаны правила ухода и неухода, когда и с кем. Значит, мы вполне свободны.

– Ну ты и зануда, аж тошно. Нет такого устава, – передразнила меня Яга. – Вижу, что ты сам себе уставчик написал. И табу прописал. И самоцензуру ввел. Причем на все!

– Так мы идем или не идем?! – рявкнул голодный Туполев.

Я отчаянно махнул рукой… Я прекрасно сыграл. Осторожного человека. Который все же не хочет отрываться от коллектива. Даже если коллектив его недолюбливает. За безграничную верность руководству.

Через пятнадцать минут мы сидели в «Ласточке». За столиком на четверых. Ресторан – это было громко сказано. Но местечко уютное. На меня вновь накатило ощущение интернациональности – такое местечко могло быть в любом уголке мира. И декоративности. Точнее, надуманной декоративности. Как в кино. Вот нужен в кино ресторанчик – пожалуйста! Пожалуйста – деревянные столики а-ля рус. Деревянный буфетик в углу. Деревянные лавки. Букетики в глиняных вазах. На стенах – картинки с пейзажами. И много декора в виде искусственных цветочков, листочков, звоночков. Ну уж слишком уютно, слишком просто, слишком народно. Причем народно от имени непонятно какого народа и для какого народа.

– Ух, классно! – шумно выдохнул Туполев, развалившись на деревянном стуле. – Словно у себя в деревне.

– Жаль, что сеном не пахнет, – не сдержался я.

– Надеюсь, нам не сено подадут? – хихикнула Дункан.

Сено нам не подали. А принесли по заказу вполне приличные и вполне интернациональные блюда. Уха, борщ и грибной супчик.

Мы выпили по бокалу вина.

Яга все же умница. Музыка играла на всю мощь. А еще рядом с нами гудел кондиционер и разрывался телевизор. Лучше места для тайного разговора не придумать. Осталось лишь выкроить момент. Проще всего было, конечно, воспользоваться перекуром. Но мало ли что… Зачем, чтобы узнали, будто мы какое-то время остаемся наедине? Проще вот так, в перерывах между общими разговорами, перекинуться несколькими фразами. А это было просто. Просто я сел специально напротив Дункан. И даже позволил пару раз многозначительно заглянуть в ее неинтересные глаза. А Яга, естественно, разместилась напротив Туполева. И даже умудрилась пару раз ему подмигнуть и один раз послать воздушный поцелуй. Таким образом, мы с Ягой оказались рядышком. Да, таких разговоров я еще не вел. Словно шахматная игра. На четверых… Пожалуй, воздушный поцелуй для Туполева был перебором. Это лишь накалило страсти. И Туполев страстно обратился к Яге:

– Ну и почему же вы – Клеопатра? – громко выкрикнул он сквозь гул и шум.

Яга кокетливо повела плечиками. Я тут же воспользовался моментом. И процедил сквозь зубы, ненавязчиво обернувшись к ней:

– Что мне делать?

Яга рассмеялась, словно я ляпнул какую-то глупость. Театрально взмахнула руками, обращаясь к Туполеву.

– А ведь тебе это нравится. Ну, что я Клеопатра.

– Высшая степень порочности! – рассмеялась Дункан в такт смеющейся музыке. – Но ты тут совершенно ни при чем!

– Я только имела в виду высшую степень добродетели! – в ответ рассмеялась Яга. – И я тут при чем! Правда, Гиппократ?

Мило улыбаясь, Клеопатра обхватила мою шею руками. И губами едва прикоснулась к моему уху, словно собиралась шептать мне страстную чушь. При этом изредка бросая победоносные взгляды на Дункан. В общем, все выглядело так, будто она клеит меня назло Дункан. Но я услышал совсем другое:

– Делай все так, как они скажут. Ни шага в сторону. Все, как они скажут! А теперь аккуратно, но решительно отпрянь от меня.

Я перехватил руки Яги, легонько их сжал. И отпрянул назад, удостоив многозначительным взглядом Дункан. Дункан вновь расхохоталась.

– Что, ни порок, ни добродетель не действуют, милочка?

Яга обидчиво надула губы и отпила вино.

– Потому что ты слишком много на себя взяла, назвавшись Клеопатрой. Проще и вернее было бы назваться Ягой!

Я бы мог сказать – повисло молчание. Но это было бы неточно. По-прежнему играла смеющаяся музыка. Раздавались крики из-за соседних столиков. Гудел кондиционер. Хрипел телевизор. И все-таки на секунду повисло молчание. И в это оглушительное молчание мы с Ядвигой лихорадочно соображали. Упоминание имени Яга – это случайность или?..

– Ну, Яга – это слишком, – прогудел Туполев, словно отвечая на наш вопрос. – На бабку Клеопатра не тянет. На ёжку – тем более.

– Тем более что Клеопатра и Яга – разве не одного поля ягоды? – сказал я, лишь бы что-то сказать. Лишь бы мы с Ягой так и не остались сидеть с открытыми ртами, вызывая явное подозрение.

– Ах так? – возмутилась Яга. И хлопнула кулачком по столу. Бокалы задребезжали. Но я этого не услышал. Шум становился сильнее.