Убить Императора. Шаг 1

— Так выходит, что ты немка, Бертильда?

Проигнорировав сомнительную колкость, дворецкая стала сухо чеканить менторским тоном:

— Ты делаешь то, что я тебе скажу и когда я тебе скажу. Ничего не трогаешь. Ни на что не смотришь. Даже дышать хозяйским воздухом пробуй поменьше. Только попробуй что-то украсть, поверь: я наизусть помню положение каждой пылинки на всей территории, у меня учтена каждая букашка и каждая царапинка на мебели. Уяснила?

— Рискнула бы поинтересоваться, что мне грозит в случае непослушания, но я очень люблю сюрпризы, — протянула Фишер, совершенно не сопротивляясь движению Бертильды.

— Если ты испортишь что-либо, что находится в собственности лорда Аддерли, то тебя ждёт тёплая встреча с третьим рыцарем.

— Я уже испортила его самооценку. А вот, видишь, изо всех сил старается меня защитить. Дурачок.

Зашипев, Бертильда остановилась и грубо дёрнула девушку за локоть.

— Наверное, Ллойд и правда не глубоко ума, раз позволил такой дряни как ты тут оказаться!

Усмехнувшись, блондинка сделала шаг назад, упираясь в стену. Неловко махнув рукой, она задела узкую колонну, на которой красовалась массивная фарфоровая статуэтка, которая изображала восседающего на чёрном коне мужчину с полумесяцем вместо головного убора. Опасно покачнувшись под испуганный вздох дворецкой, всадник устоял на своём месте.

— Не смей трогать его! — переводя дыхание, женщина вцепился пальцами в волосы.

— Не трогать кого? А… — улыбнувшись лунному всаднику, что гордо взирал прямо ей в глаза, она вытянула мизинец, пародируя то малое, что она знала о манерах интеллигенции. — Не трогать вот… Так? — тонкий палец сдвинул фарфор с колонны, и тот уверенно полетел навстречу плотной плитке.

Не проронив ни звука, Берта упала на колени, забыв о сохранности дорогих колгот, но в попытке спасти безделушку лишь бессильно хлопнула в ладоши над самым полом, где мелкой крошкой рассыпалась груда осколков.

— Нет… — судорожно пытаясь сгрести фарфоровую пыль голыми ладонями, Берта нервно бегала глазами от кусочка к кусочку. — Ты… Ты хотя бы понимаешь, кто это был?!

— Ох, я такая неосторожная… — хихикнула та. — И да, я всё ещё голодная! — напомнила она, удаляясь.

Пока Рапунцель будет занята панихидой статуэтке, она сможет наконец-то осмотреться, не убегая и не прокрадываясь.

Пятница, 4 июля 2025 года 9:00 после полудня

Территория нынешней Британии

Тринадцатая колония

Чикаго, Иллинойс

Судебное здание на центральной площади

Переждав едкий зной полудня в помещении, Ллойд вышел на улицу, окутанную нежной прохладой сумерек. Привычная для работы полуулыбка сползла, возвращая лицу прежнее безразличие и устраняя лишнее ехидство. Аддерли ненавидел свою работу.

Каждая клетка его тела и каждая струна души противилась его действиям, но он упорно продолжал делать своё дело. Его должность была отвратительна в своей простоте и элементарна в своей омерзительности. Ежедневно он рушил или вовсе обрывал жизни невинных, что не угодили короне или аристократии.

Его размеренная речь и твёрдые, пусть и несущественные аргументы, всегда перетягивали судей на сторону его клиентов, будь то детоубийцы, насильники или рабовладельцы. Достаточно было избегать лишней полемики со стороной обвиняемого, держать плотный зрительный контакт с Его Честью, и чаша весов правосудия всегда оказывалась на нужной ему стороне.

Сегодня он отнял у мира мать пятерых детей, что всего лишь хотела добиться алиментов у богатого британца. Он сумел заговорить присяжных до такой степени, что те даже не стали требовать тест ДНК, обвинили женщину в клевете, грабеже и государственной измене.

Никто из присутствующих даже не возразил, когда несколько вооруженных мужчин силком оттаскивали несчастную мать от ребятишек. Разве что девушка на задних рядах странно смотрела на графа, пока дети стенали и умоляли отпустить осужденную.

— Мамочка! Куда они уводят мамочку?..

Тонкий голосок мальчишки отразился писком в ушах. Когда-то и он произносил эти слова, сжимая руку пожилого дворецкого. Британец немецкой выправки лишь молча гладил хрупкую ладонь, наблюдая, как хозяев его дома заламывают и избивают.

Он мало что помнит из того жуткого вечера. Помнит крики, помнит выстрелы, беготню и тяжёлый топот солдатской обуви. Кажется, были слёзы. Кажется, был страх. Но всё это выбито многолетним обществом холодной аристократии. Не помнить, не жалеть и не мечтать.

Шестой рыцарь, что любил посещать подобные мероприятия, будто вампир, питаясь чужими жизненными силами, глядя в глаза рыдающей женщины, пообещал позаботиться о её детях и подарить им достойное будущее. Судьба двух мальчишек и девчонки теперь в лапах ужаснейшего из всех представителей кошачьих. Ползли слухи, что рыцарь Кроу не против полакомиться мышатами, которых отлавливает. Оставалось лишь радоваться, что хотя бы честь юных джентльменов в безопасности.