Убить Пифагора

Глава 17

18 апреля 510 года до н. э

Дворец Главка был двухэтажным. Сибарит ненавидел лестницы, поэтому его спальня располагалась не на верхнем этаже, как это было заведено. На верхнем размещались рабы. В самой большой комнате жил Борей вместе с другими слугами.

Великан лежал на нескольких одеялах — одного ему явно недоставало — лицом вверх, заложив руки за голову. Когда хозяин в нем не нуждался, он обычно лежал у себя на тюфяке, занимая почти всю комнату — остальные девять рабов ютились по углам. Одеяла Борея, на которые не осмелился бы наступить ни один раб, занимали половину пола.

Обитатели дворца были потрясены недугом, постигшим их господина, который по-прежнему бредил на своем ложе. Поскольку лишь Главк осмеливался отдавать Борею приказы, отныне великану нечем было себя занять, и он решил спрятаться и отдохнуть. В комнате было очень тихо, и только вопли Главка, доносившиеся снизу, нарушали его покой.

В этот момент плаксивый голос послышался вновь.

— Яко, Яко, Яко…

Борей улыбнулся, показав свои грязные щербатые зубы. Крики напомнили ему о том чудесном времени, когда он сам забавлялся с юношей, которого теперь тщетно призывал господин.

В ту ночь, раздавив Фессала — вспомнив об этом, Борей содрогнулся от удовольствия, — он вышел из зала с Яко на плече и направился прямиком в кухню. Не отпуская хнычущего мальчишку, он до половины наполнил очаг раскаленными углями. Воткнул в угли три железных вертела, взял факел и спустился в погреб.

Он сгрузил мальчишку на пол и сел, дожидаясь, пока вертела нагреются. Яко стоял неподвижно и плакал. Длинная челка закрывала ему часть лица. Вскоре Борей заметил, что стоны звучат слишком ритмично. Похоже, парень замыслил какую-то уловку.

«Что ж, давай поиграем», — обрадовался Борей.

Внезапно Яко сорвался с места и бросился к двери. Через секунду выскочил вон и оказался у лестницы. У него был бы шанс убежать, если бы его сторожил кто-то другой, но проворность Борея не уступала его невероятной силе. Он поймал Яко в дверях, схватил за хитон и швырнул назад, словно тряпку.

Яко отлетел на три метра и ударился спиной об пол. После удара он так и остался лежать, в ужасе хватая ртом воздух, не проникавший в легкие. В поле зрения появилась огромная голова Борея. На физиономии великана отчетливо читалось наслаждение.

Борей кивнул на противоположную сторону погреба. Затем удалился в указанном направлении и уселся на пол. Яко повернулся и посмотрел на него. Чудовище казалось расслабленным, даже рассеянным.

«Он хочет, чтобы я попытался сбежать, а потом накажет», — подумал испуганный мальчик. Однако он отметил, что лежит всего в трех метрах от двери, тогда как гигант сидит в десяти.

Он снова посмотрел на Борея, потом на дверь, наивно полагая, что его намерения не очевидны. Чуть приподнялся. Борей не шевелился. Мальчик встал на четвереньки. Борей по-прежнему сидел неподвижно. Юноша принял позу, которая позволяла ему стремительно сорваться с места. Великан смотрел в другую сторону, словно не догадываясь о том, что замыслил Яко.

Мальчик стоял в трех метрах от двери, готовый бежать; Борей сидел в десяти метрах.

Яко стиснул зубы и рванулся вперед, изо всех сил работая ногами и царапая пол. До двери оставалось меньше двух метров. Он старался, чтобы ноги двигались быстрее, чем когда-либо прежде. Шаг, еще один. Услышал позади себя шум, оглушительный грохот, будто рядом топтался носорог.

Он миновал порог, кинулся вверх по ступенькам. «Борей тяжелый, он не сможет подняться быстрее меня», — подумал он. По лестнице он взлетел так проворно, словно его несли крылатые сандалии Гермеса, посланника богов. Вот уже и кухня.

Борею не нужно было подниматься по лестнице. Поднявшись в полный рост, он потянулся, схватил Яко за лодыжку и швырнул вниз.

Яко почувствовал, как лодыжку раздавили железные щипцы. Мгновение спустя он на полной скорости рухнул в погреб. Ударился лицом о ступеньку, в носу вспыхнула молния боли, пронзившая голову.

«Сломал нос», — подумал Борей, услышав громкий хруст. Ему было все равно. В конце концов, Главк ведь приказал изуродовать мальчика.

Он схватил Яко за край хитона и потянул вниз. Одежда осталась в руке, а голый мальчик лежал у его ног. Он отбросил хитон и потащил обессиленное тело в глубь погреба, в то место, которое лучше освещал факел. Яко чуть слышно стонал.

«Понятно, почему Главк так в него влюбился», — подумал Борей, рассматривая мальчика. Тело было изящно, белокоже и гладко, без единого изъяна. Он сел рядом с Яко и мягко перевернул его на спину. Из носа и рта текла кровь, но чувственная красота юного раба, как и прежде, поражала воображение. Борей провел пальцем по подбородку. Его раздирали противоречивые чувства. Может быть, они дополняли друг друга. С одной стороны, вид обнаженного юноши бередил чувственность, с другой — побуждал растерзать тело на части.