Убить волка (СИ)

Присутствующие ещё не до конца отошли от потрясения, что Янь-ван стал их новым императором. Поэтому они не сразу поняли, кого Шэнь И подразумевал под «Его маленьким Высочеством». Хэ Жунхуэй и генерал Цай переглянулись. Гу Юнь прочитал по губам слова Шэнь И и удивленно спросил:

— Чан Гэн?..

Шэнь И кивнул с таким видом, будто горько оплакивал родителей.

Гу Юнь резко изменился в лице — если бы он не обессилел от усталости, то точно вскочил бы на ноги... Гу Юнь почувствовал, как язык заплетается, словно у неверного мужа, застуканного женой в публичном доме в объятиях любовницы:

— Под кроватью есть, где спрятаться? Старина Хэ, не мешайся, отойди, кхе-кхе...

Незажившая рана на горле дала о себе знать: Гу Юнь зашёлся в приступе кашля. Не успел он перевести дыхание, как лёгкий порыв ветра коснулся бледной руки этого полуслепого и глухого человека. При помощи нового монокля Гу Юнь слабо различил маячивший в проходе высокий силуэт.

Гу Юнь замер.

Всё кончено.

В шатре надолго установилась мёртвая тишина. Если Гу Юнь перепугался, то остальных поразило, что новый император, о котором они буквально только что прочитали в письме, заявился сюда.

Шэнь И нарушил тишину:

— ...Не вини меня за медлительность.

Хэ Жунхуэй уже встречался с Янь-ваном, когда тот сопровождал конвой с довольствием для армии на северо-западе, поэтому первым пришел в себя и произнес:

— Ваше Величество?

Это помогло остальным выйти из ступора и уважительно поприветствовать государя. Чан Гэн не сводил с Гу Юня глаз. Он рассеянно махнул рукой и явно с большим трудом сохранял невозмутимый вид.

— Когда мы последний раз встречались с вами, господа, то обращались друг к другу как братья. Незачем церемониться.

Шэнь И озадачило его поведение. Он заметил, как Чан Гэн подошел ближе, вежливо ему кивнул, а затем прошел мимо — прямо к кровати, где лежал Гу Юнь. Все это время он не сводил с него глаз, пока они не заслезились, словно в них воткнули иглы.

Тело Гу Юня сковывал стальной корсет, а бинты под одеждой были пропитаны кровью. Если, где и видна была нежная кожа, то разве что на ключицах и запястьях. В губах его не было ни кровинки. Специальный монокль состоял из нескольких толстых линз и закрывал половину лица. Второй его глаз был расфокусирован, словно по-прежнему мог видеть что-то неведомое.

У всех на виду Чан Гэн неспешно присел у постели Гу Юня, поправил покрывало, мельком взглянул на открытое письмо, а затем приказал командующему северным гарнизоном, который вошел за ним следом:

— Возьмите Жетон Чёрного Тигра и объявите всем батальонам морских драконов, тяжёлой и лёгкой брони, Орлам и кавалеристам, вне зависимости от занимаемого звания, что пока мы [1] здесь, господа, вы будете неуязвимы и не будете знать поражений в бою.

Поначалу повисла тишина, а затем кто-то трижды воскликнул «Да здравствует император!» и все остальные подхватили.

Этот лозунг скоро разнесся за пределы маршальского шатра, точно на крыльях, и вскоре его скандировал весь лагерь. Впервые за сотни лет две части Жетона Чёрного Тигра появились в одном месте, точно к развевающемся на ветру воинскому знамени добавили волшебную иглу, повелевающую морем, и теперь войскам Великой Лян не страшен был артиллерийский огонь. Так несмотря на то, что официальная коронация ещё не состоялась, нового императора признали командующие всех четырёх границ страны.

Когда вражеские пушки вновь дали залп по оборонительному рубежу, Гу Юнь не стал больше медлить. Генералы стремительно ринулись в бой, выполняя свой долг. Они получили указания и ушли один за другим. Даже гонец покинул ненадолго шатёр. Наконец Гу Юнь и Чан Гэн остались наедине.

Теперь, без посторонних, Гу Юнь просто не знал, что ему сказать. Чан Гэну вдруг показалось, что у него вынули позвоночник: его тело задрожало, и он едва не рухнул без сознания. Его грудь сдавило, словно от невыносимой боли, а дыхание сперло. Он рукой схватился за сердце, с силой сжал зубы, а спина его так напряглась, что, казалось, вот-вот сломается.

Гу Юнь перепугался. Он протянул руку и осторожно погладил его по спине:

— Чан Гэн, что стряслось?

Тот сбросил его руку и тут же в панике за неё схватился. Он отчаянно сжимал ладонь Гу Юня, словно это была спасительная соломинка, и судорожно глотал воздух, будучи не в силах издать ни звука. На его висках вздулись вены.

Много лет «воспитывавший» его Гу Юнь не подозревал, что у Чан Гэна могут быть одышка или проблемы с сердцем. Он сразу же закричал:

— Лекаря сюда, срочно!

Караульный, стоявший на посту, заглянул в шатер.

Чан Гэн сумел выдавить:

— Пошел вон! Никому сюда не заходить!

Караульный не понял, что происходит, но не посмел ослушаться приказа императора и мгновенно исчез.

Гу Юнь растерянно посмотрел на Чан Гэна. Зрачки в налитых кровью глазах Чан Гэна почти разделились надвое, но вдруг они снова стали прежними, словно пронзённые тонкой иглой. Он медленно повернулся к Гу Юню. Великий маршал приготовился выслушивать его упрёки.

Но вместо этого после долгого молчания Чан Гэн протянул:

— Если бы я чуть-чуть опоздал, то мы бы больше никогда не увиделись?

Гу Юнь промолчал.