Убить. Забыть. Любить

И, хоть я злилась, обижалась, ненавидела и презирала, забыть я не могла. Уж не за одну неделю точно.

Мои губы все еще горели при воспоминании о его поцелуях.

Тело изгибалось каждую ночь, будто надеясь, независимо от моего разума, что его, несчастное, вдруг призовут и одарят королевской милостью.

Руки подрагивали, когда перед глазами проносились мысленные картины. Вот я вцепляюсь в светлые локоны в порыве страсти. Очерчиваю жесткий подбородок и скулы. Ласкаю мощное тело или приживаю его к себе, стремясь срастись с демоном каждым сантиметром своей кожи.

Как же много воспоминаний хранят мои пальцы! Даже больше, чем сознание. Первые объятия. Оружие, которое приходилось держать. Жесткая шерсть животных, которых я приручала и с которыми дружилась. Боль от порезов и ожогов, которыми награждала меня собственная неугомонность.

Бархатистость и гладкость кожи первого и единственного любовника.

Я стиснула зубы и простонала, прислонившись лбом к деревянной стене.

Король Рюхарша вызвал меня к себе на следующий день после столь памятного для меня «представления». Я пришла к нему уже одетая в свой привычный походный наряд и встала возле двери, крепко сжав кулаки. Готовая просить, требовать, вырывать его согласие на уход.

Но он и не собирался меня удерживать.

Блондинистый стоял возле окна, так, чтобы свет падал на него сзади и скрывал его лицо. Впрочем, он точно был в курсе остроты моего зрения. И точно смотрел совершенно бесстрастно. Это я не смотрела на него. И не пыталась прислушиваться к его эмоциям. Даже не дышала, чтобы ненароком не почувствовать особенного, присущего только ему аромата, от которого я сходила с ума. Аромата власти, секса и влечения. Не ко мне. Осколки внутри заворочались, втыкаясь прямо в сердце.

- Контракт?

Высший был, как всегда, краток.

- Сожгла, - я тоже умела отвечать односложно.

Демонюка даже запнулся в следующем вопросе, и я подавила чувство злорадного удовлетворения. Не думал же он, что я смогу что-то подписывать после произошедшего? И продолжать делать вид, что все хорошо и делить его с другими женщинами - а может даже не делить, а просто не обращать внимания на его похождения?

Может и думал... но я не смогла бы этого сделать.

- А работа?

- Все животные переданы.

- Что, использовала меня для своих целей, и теперь готова уходить? - прозвучало не со значением, а абсолютно равнодушно. Будто отрепетировано.

Изумление я скрыть не смогла. Ага. Человечка использовала Высшего. Издевается? Или решил вывести меня из себя? Вряд ли он сможет это сделать. Когда убили моих близких, я взяла оружие и пошла убивать в ответ. Когда забрали моего брата, я отдала девственность, чтобы вернуть его. Когда растоптали мои чувства, я села чистить свой арбалет.

С чего я буду плакать от подобных нападок? Не только демоны умеют держать себя в руках.

Вслух же ответила:

- Я сполна расплатилась за все...подарки.

- Хорошо.

Кивок и указание на выход я скорее почувствовала, чем увидела. Глаза будто заволокло пеленой, но я держалась. Лишь перед тем, как закрыть дверь, прошептала:

- Ты мог бы просто сказать мне...

Я снова попыталась отогнать невольные воспоминания и потрогала грудь там, где снова впивались ранящие образы, чтобы не было так больно. И снова бесполезно.

Больно будет, Касс, как и всегда.

Твоя жизнь именно такая.

Но это ведь ничего не значит.

Это твоя жизнь и не стоит лишаться её только потому, что она оказалась не так хороша, как мечталось. Или потому, что больше не осталось мечты...

Надо идти вперед. И сделать все, чтобы снова научиться мечтать.

Несло гарью и дымом.

Я напряглась. Портал, выведший нас в рощу возле небольшой деревеньки, в предверии Суэлта, возле которого и находился дворец, уже закрылся. Гарью и дымом несло именно от жилых домов.

Я еще раз осмотрела нас с Даришем, вздохнула и решительно направилась вперед.

Брат с виду ничем не отличался от деревенского ребенка - лохматый, грязный, в чуть дырявых одежонках, меховых сапожках и кургузой шубейке, явно пошитой из старых шкурок. То, что под всем этим была кольчуга, а голову защищал магический щит, видно не было. Мое убогое одеяние - да и прочее оружие - было прикрыто уже привычным плащом, на который, правда, я наложила иллюзию ветхости. В общем, мы ничем не отличались от работящих, но обедневших путников в поисках лучшей доли.

А вот деревня, в которую мы быстро добрались, отличалась от той, что я помнила. И сильно.

Несколько сожженных домов на окраине. Разбредшийся скот и покосившиеся заборы, будто на них налегали немалым весом целая толпа. Хмурые, худощавые ребятишки на улице, снующие туда-сюда без малейшей попытки поиграть. Лишь в немногих домах были открыты окна и оттуда можно было почувствовать запах варящегося обеда; в большинстве все было заколочено глухими ставнями.