Ученье – свет, неученье – смерть!

В голое Макса прозвучали стальные нотки, и я вспомнила, что он не только парень, который понравился мне летом, и не только папин друг, ректор академии, но еще и глава всадников. Опасная и злобная зараза, надо заметить.

Я заорала, когда в ухо вцепилось что-то металлическое и острое. Отпрыгнула от двери, врезалась в стену и с трудом отцепила от мочки уха заколдованный канцелярский зажим. Одновременно с тем, как открылась дверь кабинета, на меня еще и грохнулась со стены картина.

– Подслушиваем? – холодно поинтересовался возникший на пороге папа.

– Так нечестно, – пробурчала я. – Вы обсуждаете интересное. Я тоже хочу! Имею право, это ведь я добыла информацию!

– Нет, это ты скрывала ее несколько дней.

Туше. Меня и впрямь больше заботили романтические надежды Хелен, нежели спасение мира. Но разве в молодости бывает иначе? Да покажите мне хоть одну героиню, которая бы поставила всеобщее благо впереди большой и чистой любви!

– Папа! Я уже взрослая, ты не можешь меня выгнать!

– Вот сначала получи диплом, а потом поговорим, взрослая ты или нет. И, Джульетта, напиши НОРМАЛЬНЫЙ диплом, а то прошлый можно отправлять в смертное издательство фантастики!

– Можно подумать, это я виновата.

– Все, я сказал. Иди и учись.

– Я не хочу учиться! – А вот это уже вредность включилась.

– Хочешь жениться?

– Тьфу-тьфу-тьфу. Работать хочу!

– Хватит, наработалась. Сначала в аспирантуру, потом замуж. Можно наоборот. Возражения не принимаются.

– Папа, ты сволочь и сатрап!

– Поговори у меня еще. Кыш, я сказал!

В общем, никакой информации мне больше не перепало: помимо устного внушения папа еще и на дверь моей спальни заклятье повесил. Так и коротали ночь с котиком, даже Макс не пришел пожелать спокойной ночи. Хотя что-то мне подсказывало, что вся честная компания сидела до самого утра.

Засыпала я с мыслью о том, что обязательно всем однажды отомщу.

Утром женский мозг сразу по пробуждении завопил: хозяйка, нас позвали замуж!

И пока я собиралась на пары, не могла избавиться от навязчивой панической мысли.

До определенного момента я думала, что быть мне старой девой. Возраст, конечно, предполагал наличие длинной (по факту – бесконечной) и насыщенной жизни, но разве в двадцать думаешь о том, что впереди у тебя века? Хочется романтики, любви, свиданий и пылких признаний. То ли потому, что мой папа был всадником, то ли потому, что я по парку не могла пройтись без того, чтобы не вляпаться, почти все первые свидания оставались единственными.

И вот нате. Замуж зовут. И кто? Смерть! Капец.

Да я понятия не имею, что там, замужем, делать. И в остальном у меня опыта меньше, чем у богини целомудрия, если такая вообще существует. Может, только прикидывается. А самое мерзкое, что мне и спросить не у кого.

Мама? Так я вроде обижена, да и для доверительного разговора «расскажи мне про секс» уже поздно.

Бабушка? Ну да, если хочу заметку в «Вестнике Бессмертных» под заголовком «Джульетта Мор теряет невинность! Делаем ставки: обернется ли это событие апокалипсисом». Молчать бабушка совершенно не умеет.

Не к Софии же идти. Единственный мой друг – Вячеслав, но и с ним я не готова к таким разговорам. Он больше подходит, чтобы подурачиться, съездить на пикник или сообща списать на зачете.

Остается только Макс. Лишь ему летом удалось максимально приблизиться к статусу моего друга. Хотя, по-моему, он малость перестарался.

– Ну что ты так укоризненно на меня смотришь? – вздохнула я, поймав взгляд кота. – Стыдно мне, стыдно. У нас тут глобальные перемены, а я боюсь отношений.

Потом вспомнила, что забыла дать ему еды, и устыдилась еще больше.

У дверей моей аудитории происходило нечто крайне странное. То, что двери оказались заперты, – ничего страшного, такое бывает. То, что студенты столпились перед ними, – вообще обычное дело. А вот то, что среди этой галдящей сонной толпы крутился какой-то мужичок весьма колоритного вида, – вот это нонсенс.

Если бы он выглядел нормально, я бы вряд ли обратила на него внимание. Но передо мной будто ожила иллюстрация к песне «Гоп-стоп»: спортивный костюм с полосками, кожаная кепка, потрепанные, бывшие некогда белыми, кроссовки. А еще незнакомое чудо характерно двигалось, растопыривая руки. Наверное, представлял, что бицепсы мешают держать их ровно, но со стороны казалось, будто он косплеил голубя.

– Я могу вам помочь?

Отлично, еще и жвачку жует.

– Гы, можешь, красотка. Где мне найти профессора Мор?

– У нас нет профессоров Мор. Есть магистр Мор – он в двести втором кабинете.

– Не-не, эта, я у него вот ща был, мне бы другого Мора, препода какого-то.

– Здесь только два Мора, один – магистр, второй – практикант. И это я.

– Ух ты, – расплылся в совершенно искренней, но очень странной маньячной улыбочке мужик.

– А вы, собственно, кто?

– Так я это… всадник этого, апокалипсиса, во.

Я фыркнула и не сдержалась: