Учение о стадиях преступления

Более глубокий взгляд на субъективный уровень общественной опасности несколько изменяет указанный вывод. Психическое отношение виновного к содеянному, составляющее основу субъективного уровня общественной опасности, лишь при поверхностном анализе выглядит стабильным. В жизни его элементы (мотивы, цели, интеллектуальный и волевой моменты вины) всегда подвижны, подвержены изменениям, зависящим от окружающего мира и, в том числе, от самой динамики преступного поведения. Окружающий мир отражается в сознании виновного так или иначе, характер отражения обусловлен степенями определенности и достоверности осознания окружающей действительности: степень определенности представляет собой точность знания существующих обстоятельств — от осознания возможности их наличия и свойств до уверенности в наличии и свойствах; степень достоверности — от ошибочного до адекватного отражения действительности[343]

. Указанные степени зависят от психических особенностей субъекта, его способностей понимать окружающий мир и от очевидности информации, поступающей в его мозг (чем очевиднее информация, тем выше степень определенности и достоверности). Выход данных степеней на общественно опасное поведение превращает их в степень вины как количественную характеристику, конкретизацию[344]

вины, напрямую связанную с существующими обстоятельствами.

Поэтому анализ различных этапов развития преступления показывает: чем сильнее «погружается» виновный в преступную деятельность, тем ближе его поведение к возможному преступному результату, тем все более конкретными становятся окружающие его обстоятельства, тем точнее и объемнее поступающая к нему информация, тем выше степени определенности и достоверности отражения ее, соответственно, степень вины. Естественно, при пресеченной преступной деятельности степень общественной опасности личности будет ниже, чем при возможном преступном результате. Исходя из данного положения можно отбросить изложенные сомнения и признать наличие различной общественной опасности объективного и субъективного уровней при различных видах пресеченной преступной деятельности.

Однако в пресеченной преступной деятельности имеет значение не только общественная опасность. Ведь мы говорим о прерывании преступления помимо воли виновного, когда результат не наступил и уже не наступит, по крайней мере, при данном развитии преступления. Отсюда следует, что пресечение преступной деятельности несет в себе определенный заряд общественной полезности, которая зависит от самого факта пресечения преступления, от стадии прерывания преступного поведения (чем раньше произошло пресечение преступной деятельности, тем оно социально полезнее), от активности окружающих виновного лиц. Круг факторов, обусловливающих социальную полезность пресечения преступления, свидетельствует о том, что даже стихийное прерывание преступной деятельности остается общественно полезным. Но указанная социальная полезность иногда несколько затушевана (при относительной и абсолютной противоправности действий по пресечению преступления) и тем не менее объективно существует. Социальная полезность действий, пресекающих преступную деятельность, не распространяется на лиц, деятельность которых пресекается. Это положение, думается, аксиоматично. Ведь то, что кто–то прервал (что–то прервало) преступное поведение виновного, не означает возможности признания социально полезным (хотя бы частично) данного поведения. Но все же фактически преступная деятельность не доведена до конца, и виновный не может в полной мере отвечать за все преступление, как если бы оно было совершено, не может отвечать за результат, которого нет и уже не будет, именно поэтому позитивное поведение иных лиц или влияние обстоятельств косвенно сказывается на смягчении ответственности виновного.

Пресеченная преступная деятельность в зависимости от стадии совершения преступления может быть подразделена на несколько видов. В уголовном праве приняты две ее разновидности: приготовление при пресечении на стадии создания условий и покушение, не оконченное на стадии исполнения преступления. В то же время признается невозможным пресечение преступной деятельности на стадиях, предшествующих созданию условий (возникновения и обнаружения замысла), поскольку за мысли нельзя наказывать.

Следует согласиться с выделением двух традиционных разновидностей пресеченной деятельности. Однако весьма спорным является то, что при подобном отношении к неоконченной преступной деятельности отметается возможность пресечения преступления на стадиях возникновения и обнаружения замысла, поскольку сам факт невозможности наказания за мысли вовсе не исключает наличия пресеченной деятельности на указанных стадиях, а лишь свидетельствует об отсутствии одного правового последствия такого прерывания. Посему вполне естественно возникает необходимость в четком размежевании самого пресечения на стадии мыслительной деятельности и правового последствия его, которые ни в коем случае нельзя смешивать, а можно лишь сопоставлять друг с другом.