Ученик

Ее мысли прервал звонок мобильного телефона, который она положила на столе возле прибора. Покинув место около микроволновки, она прошла через комнату, над которой в свое время усиленно работали, чтобы сделать ее менее безликой и стерильной. На шести прямоугольных столах лежали скатерти в красную клеточку, подходившие к занавескам и тканым украшениям на стенах. На белые пластиковые стулья положили подушечки, а на стенах вокруг всей комнаты нарисовали по трафарету цветочную кайму. Тот же цветочный рисунок появился кое-где на дверцах шкафов и на бытовой технике в кухонной части. Яркие световые трубки на потолке заменили на висевшие над каждым столом лампы и другое точечное освещение. Три продолговатых ящика на стальных ножках, заполненные зелеными растениями, и аквариум рядом с входом служили подтверждением того, что комната «стала не только местом для еды, но и помещением, способным подарить мгновения гармонии и содействовать восстановлению сил», как значилось в распространенной после ремонта информации. Интересно, во что обошлась эта формулировка? Урсула, поев в столовой, никогда не чувствовала себя особенно гармоничной или восстановившейся. Сытой – возможно, но она наедалась и в прежнем помещении.

Она взяла звонящий телефон и посмотрела на дисплей: Ванья. Урсула ответила.

– Привет.

– Это я, – услышала она голос Ваньи, слегка запыхавшийся, будто та быстро шла.

– Я поняла. Как дела?

– Черт бы их всех побрал! – выпалила Ванья. – Местные, проверявшие Родригеса, сумели разузнать даже, что он запойный, но упустили малюсенькую деталь, что он прикован к инвалидному креслу.

Урсула не смогла сдержать усмешки. Она в принципе не доверяла местным полицейским. Это лишь подтверждало ее представление, что даже если те напрямую не затрудняют расследование, никакой пользы они все равно не приносят. Она задумалась о том, стоит ли сейчас говорить Ванье, что они уже исключили Родригеса как преступника. Ни отпечатки его пальцев, ни ДНК не совпали с добытыми на местах преступлений. Урсула решила, что пусть Ванья лучше узнает эту информацию позже. Казалось, что на сегодня с коллеги неудач уже хватит.

Микроволновка звякнула. Рыба готова. Урсула пошла, чтобы ее забрать.

– Постарайся увидеть светлую сторону, ты приятно проехалась в Сёдертелье.

Урсула открыла дверцу микроволновки, достала тарелку и тут же услышала, что в столовую кто-то вошел. Обернувшись, она увидела прислонившегося к дверному косяку Себастиана. Урсула, даже бровью не поведя, вновь переключила внимание на ужин и телефонный разговор.

– Я сегодня уже больше не появлюсь, – сказала Ванья, – ты передашь Торкелю?

– Конечно. До завтра.

Закончив разговор, Урсула сунула телефон в карман и пошла с тарелкой обратно к столу. По пути она бросила беглый взгляд на Себастиана.

– Звонила Ванья. Тебе привет.

– Ничего подобного, – со знанием дела возразил Себастиан.

– Да, привета она не передавала, – подтвердила Урсула и села.

Себастиан остался стоять у дверей. Урсула начала есть в полной тишине. Она пожалела о том, что не взяла с собой чего-нибудь почитать, куда можно было бы упереться взглядом. Почему он тут стоит? Что ему нужно? Что бы там ни было, она не сомневалась в том, что ее это не интересует. Урсула придерживалась твердого убеждения, что ему больше не следует оставаться частью их команды. Она даже боялась подумать, что произойдет, если пресса установит связь между жертвами и человеком, участвующим в расследовании. Торкель наверняка не согласовывал свое решение где-нибудь наверху, в этом она была уверена. Если все пойдет наперекосяк, его могут снять. Он многим рисковал ради Себастиана. Ей стало интересно, испытывает ли Себастиан хоть какую-то благодарность или, вообще, сознает ли это. Вероятно, нет.

Самой же ей хотелось кое о чем подумать. О личных делах. Например, почему ей не хочется ехать домой? Можно ли рассматривать Торкеля как альтернативу и на этот вечер? Она сомневалась. После прошлой ночи, когда они лежали в его постели и Торкель рассказывал об Ивонн и каком-то новом мужчине в ее жизни, имя Урсула забыла, у нее возникло ощущение, что Торкель прощупывает, не может ли между ними получиться чего-то большего.

Чего-то более постоянного.

Винить, вероятно, надо саму себя, она нарушила два из установленных ею для их отношений правила, и, пожалуй, не удивительно, если он подумал, что она готова пересмотреть свое отношение к третьему тоже. А она не готова.

– Как поживает Микке? – спросил Себастиан будничным тоном, нарушив тишину и словно прочитав ее мысли.

Урсула вздрогнула и выронила нож, который со звоном упал, сперва на тарелку, потом на пол.

– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась Урсула, наклоняясь за ножом.

– Собственно, без всякого повода. – Себастиан пожал плечами. – Просто общаюсь.

– Ты просто так никогда не общаешься.