Ученик

Микке нет дома. Он ужинает с каким-то клиентом. Может задержаться допоздна. Наверняка задержится. Ее не пригласили принять участие. Приглашали ее редко. Почти никогда. Ужины с клиентами бывали у Микке не такого типа, где рядом с ним требовалась репрезентативная супруга. И слава богу. Ее, честно говоря, не слишком интересовала его работа. Там все шло хорошо, и ему нравилось. Остальное ее не волновало.

Приехав домой, она по-прежнему чувствовала себя голодной. Она достала на кухне тарелку, йогурт и хлопья, сделала бутерброд с паприкой на датском ржаном хлебе, который лежал в пакете на самом виду. Поев, она достала из холодильника бутылку пива и пошла посмотреть телевизор, но никак не могла сосредоточиться. Себастиан Бергман. Мысли все время возвращались к нему. Возвращались к ним. Не находя себе места, она выключила телевизор и решила принять горячую, расслабляющую ванну. Прежде чем зайти в ванную комнату, Урсула проверила, что все двери заперты и все окна хорошо закрыты. Она бросила в ванну бомбочку с эфирными маслами и включила воду. Пока ванна наполнялась, Урсула разделась и надела халат. По пути в ванную комнату она немного поколебалась, отрицательно покачала головой по поводу возникшей идеи – идея казалась совершенно безумной. Однако она все-таки достала табельное оружие и взяла его с собой в ванную. Теперь пистолет лежал на унитазе. Она с легкостью успеет схватить его, прежде чем кто-нибудь сможет преодолеть запертую дверь ванной. Урсула резко отбросила эти мысли.

Как глупо.

Никто не придет. Ей ничто не угрожает. Она уверена. По той простой причине, что никто, абсолютно никто не может знать об их с Себастианом отношениях. Они за этим тщательно следили. Существовал один человек. Единственный человек, знавший, что в то время они были больше, чем коллегами-друзьями. Ее сестра Барбру. Только с ней и ее мужем Андерсом Урсула и Себастиан общались вне работы.

Однажды летним днем, когда они накрывали стол на террасе, Барбру спросила напрямик:

– Что у тебя с Себастианом?

Урсула посмотрела в сторону Андерса и Себастиана, стоявших возле гриля в саду, каждый с бутылкой пива в руке. Вне пределов слышимости.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что у тебя с Себастианом?

– Мы вместе работаем, симпатизируем друг другу.

– Ты с ним спишь?

Урсула не ответила, что, естественно, было достаточным ответом.

– Что ты собираешься делать с Микке? – продолжая раскладывать приборы, спросила Барбру таким тоном, будто они говорят о погоде.

– Не знаю.

– Когда ты последний раз была в Линчёпинге?

– В прошлые выходные.

Клара, восьмилетняя дочка Барбру, вышла из дома с миской для салата. Барбру взяла миску и погладила Клару по голове, бросив на Урсулу выразительный взгляд.

– Спасибо, солнышко.

Клара кивнула и ушла обратно в дом.

– Ты считаешь, что я плохая мать.

– Я считаю только, что тебе надо сперва покончить с одним, а уже потом начинать следующее.

Больше они об этом не говорили. Ни в этот вечер. Ни позже. Никогда. В первое время после разговора Урсула довольно много о нем думала. Почему она не порывала с Микке? Того, что она ощущала с Себастианом, она прежде еще не испытывала. Нечто гораздо большее, чем секс. Он хорошо соображал и ценил то, что она хорошо соображает. Он не пасовал перед конфликтами. Лгал, когда ему это было удобно. Всегда следил за тем, чтобы держать малюсенькую дистанцию от всех, включая ее. Практически был сам по себе.

Он был таким же, как она.

Он представлял собой вызов.

Она любила Себастиана и была отнюдь не уверена в том, что чувства взаимны. Они проводили вместе много времени, но не все время. Ей хотелось встречаться с ним чаще, чем ему с ней. Они занимались сексом, ночевали друг у друга, но никогда не говорили о том, чтобы съехаться. Никогда не говорили о совместном будущем. Поэтому ли она не порывала с Микке? Это изменило бы предпосылки. Пока она была замужем и регулярно ездила домой, между ней и Себастианом не могло идти речи о чем-то большем. Если бы она вдруг стала доступной, смогла говорить о том, чего ей хочется, рассказать о своих чувствах, что бы произошло? Ей и хотелось, и не хотелось узнать. Она уговаривала себя, что им хорошо и так, одновременно желая чего-то более постоянного. Участия. А потребуй она этого, исчез бы из ее жизни Себастиан? Риск существовал.