Удельная. Очерки истории

С помощью жителей наших двух домов была оборудована спортивная площадка: вкопан деревянный столб со щитом из досок, к которому прибили обруч от бочки, – так мы играли в баскетбол; еще два столба предназначались для волейбола, а сеткой служила бельевая веревка, натянутая между ними.

В конце 1950-х началось повальное увлечение пинг-понгом – настольным теннисом. Здесь же, во дворе, наши умельцы соорудили стол из досок, хорошо пригнанных друг к другу Строительный материал нам поставлял ЖАКТ (то ли потому, что в нашем доме жила управдом, то ли действительно спорту уделялось большое внимание). И мы целыми днями играли в пинг-понг.

Дети нашего двора, 1959 г. Справа последняя в ряду Т. Юревич, первая – Н. Кириллова, слева первая – ее сестра И. Кириллова, далее Б. Лурье, последний в ряду – Л. Белавенцев

Вместо сетки посредине стола между двумя кирпичами стояла доска, а ракетки были большим дефицитом в то время. Мы выпиливали их лобзиками (а это тогда было любимое занятие среди детей) из обрезков трехслойной фанеры, которую можно было найти в дровяных отходах – их жители покупали вместо дров. На эти фанерки, выпиленные точно по размерам настоящей ракетки, мы наклеивали с двух сторон резину клеем (№ 88 или резиновым), вырезанную из дырявой камеры для волейбольного мяча. А шарики для пинг-понга можно было купить в канцелярском магазине на проспекте Энгельса (дом № 62, там и сегодня магазин игрушек и канцтоваров). Поиграть в пинг-понг за нашим столом приходили и из соседних домов.

В начале 1950-х среди детей нашего двора еще сохранилась привычка играть в «дочки-матери», но не с куклами (потому что они мало у кого были), а между собой: «мамой» обычно была старшая девочка Люся (Людмила Власова). Договаривались, что игра будет «со съедобным». Это означало, что все участники приносили или из дома, или с огорода какие-нибудь продукты (кусочек булки, хлеба, огурец с грядки и прочие «яства»). Посудой у нас были крышечки, баночки из-под кремов. За «обедом» «мама» все это собирала и делила маленькими кусочками между всеми участниками, как в блокаду, потому что эти девочки пережили страшные годы маленькими детьми, а детская память сохранила это надолго...

Мы любили свой двор и, как помнится, он всегда был чистым: ни окурков, ни папиросных коробок, ни фантиков не валялось на дороге. Может, дворники убирали, хотя и не видно их было, но, скорее всего, – сами не мусорили.

Использованные спички (ведь зажигалок у большинства еще не было) складывались в тот же коробок, только с обратной стороны. Стеклянную тару из-под молока, вина и прочих продуктов сдавали обратно в магазин за реальную сумму денег, а упаковочная бумага и газеты шли на растопку печки. Фантики от конфет собирали дети для коллекции и игры в фантики, да и конфеты были редкостью в нашей послевоенной жизни. Собирали дети еще и наклейки со спичечных коробков. Многое в то время делалось своими руками.

Воришка

Стирали мы на кухне в корытах, тазиках, кипятили белье в баках на примусе. До войны рядом с нашим домом была прачечная. После войны от нее остался только первый этаж, и то потому, что он был каменный. Восстанавливать ее не стали и при застройке территории просто снесли.

Сушили белье весной и летом на улице – во дворе около сараев. Каждая семья имела свою веревку. Когда у кого-то была «большая стирка», то веревку натягивали через весь двор от сараев до дома (метров двадцать), подпирая ее палками в нескольких местах, где больше ходило народу. Так что, бывало, и к дому не подойти, но народ был миролюбивый. Проходили, нагибаясь, никто не ругался. Только если в этот день вдруг во двор заезжала грузовая машина, то шофер выходил и на понятном всем русском языке кричал на весь двор, чтобы убрали белье.

А ведь его еще и воровали. Летом было это труднее сделать, потому что во дворе все время был народ. Зимой сушили белье на чердаках. В нашем доме вход на чердак был с соседнего подъезда, и ключи от него хранились в этом подъезде в квартире на втором этаже, у Четыренных. Однажды соседка этой квартиры поздно вечером услышала, что кто-то ходит по чердаку, хотя ключи от него висят на месте. Она с мужем поднялась на чердак – висячий замок был сорван. Раздался страшный грохот: похоже, как что-то упало с крыши со стороны сада.

Побежали на улицу. В саду полно снега, еле пробрались и увидели такую картину: воришка, видимо, когда услышал, что кто-то идет на чердак, вылез через чердачное окно на крышу, но вместе со снегом съехал по склону. По пути, наверное, хотел зацепиться за водосточную трубу, но вместе с ней и со снегом рухнул со второго этажа вниз. Поскольку снега было много, сильно он не ушибся, и с места происшествия успел сбежать вместе с кое-каким бельишком, а кое-что растерял при падении...

Зимой и летом