Удивительные истории нашего времени и древности

Лу Нань тут же написал несколько писем и через своих слуг разослал их во все концы. Среди друзей, к которым обратился поэт, были и состоящие на службе, были и чиновники в отставке. Получив письма, они были потрясены случившимся. Одни обратились прямо к начальнику уезда, настаивая на смягчении приговора, другие — к высшим властям с просьбой пересмотреть дело Лу Наня. Высшие ведомственные чиновники, зная Лу Наня как одного из талантливейших людей и желая ему помочь, вернули донесения Ван Цэня в уезд, причем дали понять, что семье Лу Наня следовало бы подать жалобу в высшую инстанцию, тогда дело можно было бы передать в другое ведомство на пересмотр. Узнав об этом, Лу Нань ожил. Он тут же велел домашним разослать во все вышестоящие ямэни жалобы на несправедливые действия Ван Цэня, и каждый ямэнь действительно вынес решение о передаче дела Лу Наня в областную судебную управу для пересмотра. Областной судья, который был уже в курсе дела, тем временем успел получить много писем и просьб — и больше всего из уезда, где начальником был Ван Цэнь. Сам Ван Цэнь за несколько дней получил десятки писем с ходатайством об освобождении поэта и просто не знал, как ему быть, а тут еще вернулись его донесения по делу Лу Наня. Ко всему этому через несколько дней из областной судебной управы пришло распоряжение: Лу Наня вместе с материалами дела доставить в область. Начальник уезда понял, что вышестоящие ведомства намерены освободить Лу Наня, и не на шутку испугался.

«До чего изворотлив, негодяй! — возмущался начальник уезда. — Как это он, сидя в тюрьме, сумел связаться с различными учреждениями и все наладить? Если его освободят, он мне не простит. Ладно, раз начал дело, надо его кончать. Худую траву надо рвать с корнем, а то потом бед не оберешься!»

В тот же вечер Ван Цэнь велел Тань Цзуню отправиться в тюрьму и приказать Цай Сяню немедленно заготовить свидетельство о болезни Лу Наня. Ночью поэта должны были вывести в уединенное место и покончить с ним.

Как жаль, что человек такого таланта и эрудиции канет в вечность в глубинах этой тюрьмы! Да!

Доблестный рыцарь навек переполнен      тысячелетней обидой;

Всё, словно иней и в буре деревья, —      так это душу терзает.

Но надо немного вернуться и сказать, что в уезде Сюньсянь помощником уездного инспектора по уголовным делам был некий Дун Шэнь из чиновной семьи. Дела он вел энергично, действовал всегда справедливо, мягко, без крайностей. Дун Шэнь никак не мог в душе смириться с лицеприятным решением начальника уезда по делу Лу Наня. Но он был всего-навсего мелким чиновником и не посмел вмешиваться. Каждый раз, когда Дун Шэнь приходил по делам службы в тюрьму, он непременно заходил к Лу Наню побеседовать, так что вскоре между ними завязалась дружба.

Как раз в тот вечер, когда Лу Наня по приказу начальника уезда вывели из тюрьмы, Дун Шэнь пришел туда с обходом. Не найдя поэта на месте, он потребовал объяснений у тюремщиков, но те помалкивали. Только когда Дун Шэнь в негодовании пригрозил им, они признались.

— Господин начальник прислал сюда секретаря Тань Цзуня, чтобы покончить с Лу Нанем. Его уже увели, — прошептал один из них.

— Уездный начальник считается «отцом и матерью народа», как же мог он пойти на такое?! — в гневе закричал помощник инспектора. — Не иначе, как это вы, мошенники, занимались вымогательством, хотели все вытянуть из Лу Наня, а когда увидели, что ничего не получается, решили убить его. Скорее ведите меня к нему!

Тюремщики, не смея ослушаться, провели Дун Шэня в маленький темный проход за тюрьмой, где они сразу же наткнулись на Тань Цзуня и Цай Сяня.

— Взять их! — не своим голосом закричал помощник инспектора и, подойдя к ним, увидел лежавшего на земле Лу Наня. Все его тело, исполосованное ударами плетей, было фиолетово-черным. Он был связан по рукам и ногам, а лицо его придавлено тяжелым мешком с землей. Дун Шэнь приказал снять мешок и стал громко звать Лу Наня, пытаясь привести его в чувство. Судьбою, как видно, не предназначено было Лу Наню умереть: поэт постепенно стал приходить в себя; его развязали, перенесли в камеру и напоили горячим супом. Только тогда Лу Нань обрел дар речи и смог рассказать о том, как в тюрьму пришел Тань Цзунь и приказал Цай Сяню выполнить свой злодейский замысел.

Успокоив Лу Наня, помощник инспектора приказал людям приглядеть за ним и уложить спать, а сам повел Тань Цзуня и Цай Сяня в комнату для дознаний.