Читаем Удивительный Самсон. Рассказано им самим... и не только полностью

— Никогда не бей животное, чтобы сломит!» его, — предостерегал он меня, — только добром можно достичь необходимого результата. Если ты причинишь боль, животное затаится, но пет ничего страшнее напуганного дикого зверя, который не любит тебя. Своим твёрдым голосом и уверенностью движений нужно показать зверю, кто главнее. Тогда, так же, как и на свободе, он увидит в тебе лидера, вожака стаи.

Самсон учил меня множеству разных вещей. Я выяснила, что он никак не может найти очаровательную девушку, которая бы хорошо ела и не флиртовала со всеми цирковыми мужчинами. Ему нужна была ассистентка для номера с животными. Вот что он имел в виду, когда говорил, глядя на меня: «Ты быстро растёшь». Он не мог долго ждать, пока я вырасту, чтобы стать его партнёршей на арене!

Самсон был очень образованным человеком, он мог объясняться на семи языках! На родине его отец заведовал большими угодьями. Чтобы объехать их на лошади, Самсону требовалось десять дней! Он рассказывал мне, что снежными зимами он отправлялся следить за скотом с рюкзаком, в котором лежали только одеяло из козлиной шкуры, кусок сала, немного соли, ржаной хлеб и домашняя колбаса».

Жаклин вспоминала также и Сида, мужа Бетти, тоже достаточно образованного человека: «Он был из состоятельной семьи, начинал учиться на врача, хотел стать хирургом. Рассказывали, что как-то студенты дурачились, и один из молодых врачей бросил ему ещё тёплое вырезанное сердце (откуда он его взял, неизвестно), после этого Сид бросил учёбу и ушёл в морской флот.



Во время Второй мировой он был офицером. Однажды во время воздушной атаки он бросился на палубу, а когда встал, все вокруг него оказались мертвы. Тела, окружавшие его, по-видимому, защитили его от пуль. Тогда он поседел за одну ночь.

Он был хорошим плотником и фантастическим артистом. В цирковой среде его звали клоун Сид Хэй. Он собрал клоунскую труппу, которая исполняла номер «Пожарник» с хлопушками, акробатическими трюками и раздвижной лестницей».

Сезон 1953 года Александр Засс провёл в цирке «Гипподром» в Грейт-Ярмуте. Он выступал с обезьянами шимпанзе Рассела. Его попросили помочь, так как женщине было тяжело управляться с этими большими обезьянами. Вот как запомнилось Жаклин её первое знакомство с питомцем Самсона:

«— А теперь мы познакомимся с шимпанзе Оскаром. Пойдём, я тебе покажу его, — как-то сказал мне Самсон. Он провел меня через дом в свои две комнаты. Все стены были украшены гобеленами с разнообразными ткаными рисунками. Над старым камином висел один из них, изображающий Тараса Бульбу — известная история о казаке, чей сын влюбился и предал своих товарищей (теперь об этом сняли фильм). На дверных косяках висели связки лука и чеснока.

— Ешь лук, и никакие микробы тебе не страшны, — объяснил Самсон, — если все вокруг болеют, это предохранит тебя. Ты же видишь, я никогда не болею.

В углу на покрытом тигровой шкурой небольшом диване, больше похожем на кровать, закинув руки за голову, как будто загорая, в штанах из грубой материи лежал гигантский шимпанзе!»

Всё в доме Александра выглядело необычно и удивительно для будущей звезды цирковой арены. И Засс умело поддерживал эту сказочную атмосферу.

«— Где мои очки? — Самсон шарил среди бумаг на своем столе. Большой черный с белым терьер по кличке Пишта лежал между двух комнат Засса на подстилке из старого пальто. Он встал со вздохом и побрел к маленькому кофейному столику. Взял зубами очки и понёс через комнату, сунув их прямо в руку Самсону, после чего вновь не спеша вернулся на свою тёплую подстилку и улёгся с ещё более глубоким вздохом.

Я протёрла глаза, не поверив увиденному. Неужели собака может читать мысли?».

В то время как Засс гастролировал, Сид и Бетти тоже не сидели без дела. Они выступали на ярмарках с блошиным цирком. Блохи были канатоходцами, силачами, воздушными гимнастами. Их сбрую и костюмы Бетти делала сама. Борцовские состязания они устраивали с человеческими вшами, которых можно было разглядывать в большое увеличительное стекло. Когда друзья собирались вместе, к ним заходили и родители Жаклин. Как-то после совместных посиделок Засс провожал гостей до ворот.

«— Заходите как-нибудь днём посмотреть обезьян. Они не любят холода, быстро подхватывают простуду.

Он остановился у ворот. Два больших столба, выкрашенные в белый цвет, венчало по большущему ядру, тоже белого цвета.

— Эти ядра я обычно ловил, когда ими выстреливали из пушки, — похвастался Самсон.

Отец попытался сдвинуть одно из них, но не смог.

— Они зацементированы, — сообразил он и рассмеялся.

Самсон легко взял ядро и начал перебрасывать его с руки на руку, потом поставил на место.

— Да, по-моему, мне надо вступить в ваш клуб силы и здоровья, — засмеялся отец».

В их жизни вообще было много и весёлого, и грустного. Как-то раз Джеки и Джейн зашли в дом вместе с Самсоном.


Засс со своими питомцами


Джеки и Пишта


Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное