Угол атаки

Рядом с Тимашуком сидел, вцепившись в скобу, бригадир путейцев в оранжевом сигнальном жилете, напяленном поверх ватника, — трезвый, злой и не понимавший, какого лешего его вытащили из постели из-за какой-то муйни. Из его бухтения Тимашук понял, что такая муйня — дело обычное, сошел с катушек паровоз и сошел, весной бывает, потому как грунт. И нужно не муйней заниматься, а вызывать ремпоезд, без него все одно никак. Ремонтно-восстановительный поезд, как выяснил Тимашук, нужно вызывать из Читы, к послезавтрему будет. А через денек и наладят.

— Как — к послезавтрему? Как — через денек? — закричал Тимашук.

— Да так. А как? На руках-то не подымешь. А если подзавалился, так и вообще. А вон он, сердешный! — показал бригадир на далекие желтые огни впереди. — Не завалился, ишь ты. Скопытился, делов-то.

Через четверть часа в МП подползла к огням, ткнулась в насыпь. Тимашук спрыгнул в вязкую глину, вскарабкался на железнодорожное полотно, не заботясь о том, во что превратятся его костюм и плащ. Тепловоз стоял на рельсах, с первого взгляда все было нормально, лишь слегка перекошены прожектора, тлевшие в четверть накала. За тепловозом темнели большие крытые вагоны, а на шпалах, прямо перед буфером, горел костер. Вокруг него сидели, кто на чем, пожилой машинист с мальчишкой-помощником и несколько солдат охраны в длинных бараньих тулупах и с «Калашниковыми».

— Докладывайте! — приказал Тимашук. Солдаты промолчали, не зная, как реагировать на этого штатского, подкатившего на БМП, а машинист ответил:

— Чего докладывать? Сам гляди. Скопытились маленько.

Бригадир путейцев велел водителю БМП направить на тепловоз фары-искатели, в их свете картина происшедшего предстала во всей своей очевидности, не требовавшей никаких пояснений. Две передние колесные пары правой частью сошли с рельса, раздробили шпалы и по ступицы погрузились в щебенку. Вывернутый многотонной махиной рельс торчал вбок. Рельс не лопнул, торец был штатным, на конце его болтались крепежные болты и накладки. Страшно было даже представить, что было бы, если бы состав шел на полном ходу.

— Стык разошелся, — констатировал бригадир путейцев. — Надо же. Угадал, Петрович? Или углядел? — поинтересовался он у машиниста.

— Такое разве углядишь? — отозвался машинист. — Твои посигналили. Потому и держал километров пять в час. А то в завалились к едреней фене.

— Мои? — переспросил бригадир. — Какие такие мои? Мои еще со вчера в Потапово уехали, ханку жрут.

— А кто ж мне посигналил? — удивился машинист. — Стояли двое, ручную дрезину сняли и стояли. Я думал, твои. А чьи тут еще могут быть?

— Какие двое? — вмешался в их разговор Тимашук. — Где стояли?

— Да за километр, — объяснил машинист. — Обыкновенные. В жилетах. Один желтый флажок держал. Как положено — вроспуск. Я и сбросил скорость.

— В черных шапках, — дополнил помощник машиниста. — В таких, вязаных. И не в сапогах, а в ботинках. В высоких, солдатских. Я еще подумал: чего это они по грязи в ботинках? А еще двое чуть раньше стояли.

— И что делали?

— Да ничего. Стояли и ждали, нас пропускали.

— Какие они были? Молодые, пожилые? Усы, бороды?

— Да пожалуй что молодые, — подумав, сказал помощник. — Усов вроде не было. И бород не было, точно. И верхонок у них не было. Ну, рукавиц. Голыми руками инструмент держали.

— Какой инструмент?

— Обыкновенный. Гайковерт, лом. А какой еще у них может быть инструмент?

— Отчего мог разойтись стык? — продолжал допрос Тимашук.

— Это ты не у нас спрашивай, — ответил машинист. — Это пусть инспекция смотрит.

От чего хочешь мог разойтись. Крепеж ослаб. Или болт какой лопнул.

— Или открутили? — предположил Тимашук.

— Да кому ж это надо-то? — удивился бригадир. — Пацанов в округе нет, только в Потапове. Да и не баловались они таким никогда. Чужих тут тоже никого нет. Нет, открутить не могли, — убежденно повторил он.

Тимашук вернулся к БМП и приказал водителю:

— Назад. Быстро!

* * *

Остаток ночи подполковник Тимашук просидел в узле связи. Дежурный диспетчер Забайкальской дороги и слушать ничего не хотел. Где он возьмет ремпоезд? С каких хренов будет гнать его черт-те куда? Ночь, выходные. Ремонтники спят давно. И наверняка поголовно пьяные. Звоните в понедельник утром, придумаем что-нибудь. А вы, господин хороший, мне не грозите. Клал я на все трибуналы с прибором. И вообще, я знать не знаю, кто вы такой. Ничего мне про ваши полномочия не известно. Звоните начальству, что мне начальство скажет, то я и буду делать.

Тимашук в бешенстве швырнул трубку и связался с оперативным дежурным Минобороны.