Уилт незнамо где

Теневой министр социальных преобразований сидел на траве под оградой, обхватив руками голову. Он ясно понимал, что не следовало приезжать домой на день раньше. С той же ясностью министр смотрел на свой брак. Нельзя было и на километр приближаться к проклятущей бабе, способной спустить своих кошмарных зверюг на несчастных репортеров. Вспоминая их жуткие крики, страшный собачий рык, а тем более человека с окровавленной головой, который лежит без сознания в гараже, Гарольд Ротткомб окончательно в этом убеждался. И он не намерен становиться соучастником и скрывать правду об этом несчастном. Может, беднягу вообще убили! Но если это попадет в газеты – а куда оно денется, теперь-то, – он лишится не только поста в теневом министерстве, но и места в Парламенте. А все из-за этой мерзкой суки! Зачем, зачем он на ней женился? Тут Гарольд кое-что вспомнил. Испуг Рут, когда она вернулась из гаража, был неподдельным – он почти поверил, что она ни при чем. Нет, вычеркиваем «почти». Она и правда понятия не имела о злополучном кретине. То есть в гараж его подкинули. Гарольд Ротткомб стал лихорадочно искать объяснение и догадался: кто-то решил сломать ему карьеру! Отсюда и репортеры. Но от них уже никуда не денешься, поэтому надо срочно садиться в поезд и ехать в Лондон. Об автомобиле и думать нечего. Гарольд осторожно глянул поверх ограды и увидел у ворот толпу журналистов и телевизионщиков. Они проторчат здесь весь день, к тому же в дом, без сомнения, скоро прибудет остонская полиция. Значит, тамошняя железнодорожная станция тоже исключается. Придется добраться до Слоуфорда, откуда есть поезда на Бристоль и Лондон. Слоуфорд – чужой избирательный округ, даст бог, его там не узнают. Однако идти туда пешком чертовски далеко…

Но есть же река! Она протекает как раз мимо Слоуфорда. Над стеной ограды, вдалеке, виднелась крыша лодочной станции, и теневой министр понял: решение найдено. Зачем чапать десять миль по полям, когда можно взять гребную шлюпку и поплыть вниз по течению.

Тем временем Рут занималась Уилтом – в чем ей немало пригождалось умение связывать людей. Убедившись, что болван жив и не собирается умирать, Рут скрутила ему руки эластичным пластырем, который, в отличие от веревок, не оставляет следов, сняла с него джинсы и отволокла к своему «вольво», запачкав его кровью брюки на животе. Затем, по двум доскам, вкатила бесчувственное тело в кузов. Завязала ему рот носовым платком, неплотно, чтобы он мог дышать, прикрыла газетами и картонными коробками. Потом взяла его рюкзак и джинсы, заперла гараж, вернулась в дом и стала ждать Гарольда.

Прошло полчаса. Рут позвала мужа. Никакого ответа. Она вышла в сад, заглянула за ограду и увидела островок примятой травы там, где он отсиживался. Однако самого Гарольда нигде не было. Ясно – испугался и сбежал. Ну и черт с ним. Нужно же еще разобраться с репортерами. Впрочем, и это подождет. Лучше сначала узнать, что в рюкзаке. Рут вернулась в гараж, осмотрела вещи Уилта и пришла в полнейшее замешательство. В водительских правах был указан адрес: Ипфорд, Оукхерст-авеню, 45. Ипфорд? Это ведь довольно далеко на юге. Каким, спрашивается, образом несчастный идиот попал к ним в гараж? Это, как и все остальное, было абсолютно непонятно. Отвезти, что ли, чертова дурака к Ипфорду и бросить где-нибудь на окраине? Пусть сам объясняет, чем занимался без штанов в таком тихом местечке, как Мелдрэм-Слокум. Потратив на размышления долгие десять минут, миссис Ротткомб приняла решение.

Часом позже она подвела к воротам собак, чтобы продемонстрировать представителям средств массовой информации увечья, которые нанесли Уилфреду негодяи из «Воскресных новостей».

– Они нарушили границы частных владений, хотели вломиться в дом, и Чилли, естественно, их куснула. Они же оказались настолько глупы, что стали пинать бедняжку ногами. Какой английский бультерьер это стерпит? Да, моя ласточка? – Чилли радостно завиляла хвостом. Она обожала, когда ее брали на руки. Уилфред для этого был слишком тяжел, зато его зад, плотно обмотанный бинтами, производил очень сильное впечатление. – Один из них бросился на несчастного песика с ножом, – объяснила Рут. – Мерзавец!.. Нет, я не готова отвечать на ваши вопросы, – перебила миссис Ротткомб одного из журналистов, который едва успел произнести: «Правда ли, что…». – Я слишком расстроена. Я не выношу жестокости по отношению к животным, а то, что позволили себе эти люди, просто возмутительно. Нет, муж в Лондоне. Если хотите с ним поговорить, ищите его там. А мне нужно отдохнуть. У меня был очень, очень трудный день. Уверена, вы понимаете.