Известно высказывание Черчилля, что, хотя он презирает нацизм, если бы Англия потерпела поражение в войне, она должна была бы “найти такого же борца для восстановления своего мужества, борца, который ведет страну на завоевание достойного места среди наций мира”. В отличие от многих политиков, отказывавшихся воспринимать Гитлера и национал-социалистическое движение серьезно, Черчилль уже на ранней стадии достаточно реалистично определил потенциал этого явления. Мы видим как изменяется его представление о главной угрозе интересам Британии в Европе. Прежде он полагал, что негативные для Британии результаты войны заключались в выделении на мировой арене двух колоссов: Соединенных Штатов и Советской России. Сила обоих центров была пока лишь латентной - в обоих в 20-е годы победил изоляционизм (и Черчилль хотел бы видеть этот изоляционизм продленным в бесконечность). Он выступал за раскол и разъединение Советской России, поскольку опасался влияния этого гиганта в Европе, где ослабленными оказались и Германия и Франция. Но в конце 20-х годов обретает силу германский национализм. Во весь рост встает угроза того, что Германия станет нацией, посягающей на европейское устройство, выберет путь насильственного пересмотра версальской системы. И Черчилль начинает думать, кого можно противопоставить новой угрозе.
Со своей стороны, Гитлер почти с самого начала своей общенациональной известности объявил Черчилля своим врагом, открыто указывая, что Германии следует опасаться этого защитника британских привилегий в мире. Гитлер видел для себя сложности в том случае, “если Черчилль прийдет к власти в Великобритании вместо Чемберлена”. Черчилль уже тогда рискнул сделать предсказание, что “Германия неизбежно будет перевооружена”. Не много политиков в Европе так рано и так отчетливо увидели эту опасность. Черчилль сумел увидеть потенциал нацистского движения, возможность прихода крайне правых сил к власти в этой самой крупной индустриальной стране Европы. Прямое и косвенное содействие восстановления германской мощи вызвало его яростное противодействие. В 1928 г., когда Соединенные Штаты предложили Британии и Франции сократить свои вооруженные силы и одновременно уменьшить германские репарации, Черчилль в резкой форме выступил против этого предложения. На заседаниях кабинета министров во второй половине 20-х годов он выступал категорически против уменьшения репараций со стороны Германии. Именно тогда, на самой ранней стадии германского реваншизма Черчилль предложил создать специальные нейтральные зоны внутри примыкающих к границам германских земель. Что еще важнее: Черчилль во второй половине 20-х годов в пику господствующей тенденции выступил за сохранение большой и сильной французской армии, которая, по его мнению, “является щитом Англии”.
В одном из выступлений в Канаде он с сожалением высказался о решении Франции сократить свою полевую армию. Он напомнил аудитории, что Германия имеет вдвое больше молодых людей призывного возраста, чем соседняя Франция. Находясь в Америке в 1929 году, Черчилль призвал к увеличению британского и американского военно-морских флотов. Было заметно, что послевоенному благодушию приходит конец. В 1927 году нескольким энтузиастам удалось завлечь министра финансов на маневры экспериментальных механизированных сил. Увидев новые танки на учениях, Черчилль немедленно потребовал от военного ведомства упразднения кавалерии и полного переключения на танки. Заметим, что к этому выводу пришел профессиональный кавалерист, и сделал это раньше Гудериана и де Голля (не говоря уже о Тухачевском и Буденном).
* * *
Самый крупный в истории мировой экономический кризис начался в буквальном смысле на глазах у Черчилля, бывшего в конце октября 1929 г. в Нью-Йорке и видевшего панику на Уолл-стрите. Этот кризис вызвал потрясения мирового масштаба. Он вдвое увеличил число безработных в Англии и в большинстве стран Европы и способствовал радикализации политической жизни во многих европейских странах, прежде всего в Германии. Кризис был своего рода рубежом - концом послевоенной эпохи и началом новой, сулящей неожиданности.