В качестве военного министра Черчилль распоряжался армией в 3,5 млн. человек. Предполагалось, что примерно третья часть ее будет необходима для оккупации Германии и Ближнего Востока. Две трети должны были быть возвращены домой, армия требовала скорейшей мобилизации. Уже в первый день пребывания на своем посту Черчилль получил телеграмму от фельдмаршала Хейга о быстром ухудшении морального состояния войск. Волнения имели место во Франции, Фландрии, Месопотамии, Палестине, Греции и Италии. Хейг предупреждал, что, если не будет проведена быстрая демобилизация, “немцы, видя крушение нашей армии, получат возможность продиктовать новые условия мира”. Самого же Черчилля больше всего беспокоило воздействие революции в России, влияние большевиков, которые вели активную пропаганду среди солдат как потерпевших поражение, так и победивших армий. Сэр Генри Уильсон - начальник генерального штаба отметил в дневнике, что новый военный министр приказал вернуть домой только те “войска, на которые можно положиться”.
У Черчилля была довольно большая свобода действий, поскольку Ллойд Джордж находился в Версале и все его время поглощали переговоры с президентом Вильсоном и премьером Клемансо. Он испытывал двойственное чувство. С одной стороны, он не мог задержать демобилизации, а с другой - полагал, что Англия, как великая держава, нуждается в постоянной большой армии. С его точки зрения, послевоенная Европа могла довольно быстро возродить угрозу для Англии. Более всего его страшил социальный взрыв, такой, как, скажем выступление 70 тысяч немецких солдат под знаменем Красного солдатского союза, которые захватили казармы в Бохуме, разогнали полицейских в шести городах Рура и провозгласили республику. Правительство Британии (как и правительство Соединенных Штатов и Италии) с одобрением отозвалось о карательных операциях рейхсвера против восставших. Только французы были ожесточены вхождением немецких войск в Рурскую область, которой надлежало быть нейтральной. Черчилль, обсуждая эти события с Андре Лефевром, французским военным министром, говорил без экивоков: “Главной угрозой западной цивилизации является не германский милитаризм, а русский большевизм”. Прогуливаясь с коллегами по Булонскому лесу и обсуждая проблемы Запада, Черчилль стэком указал на Восток: “Россия!… Россия - вот где определяется погода!” Его самое краткое определение ситуации: “Россия, эта очень большая страна, эта очень древняя страна, находится в руках невежественных людей, владеющих смертоносным оружием”.
Черчилль запросил всех командующих, согласятся ли их солдаты “быть рекрутированными для заграничных операций, прежде всего в России”. Этот, помеченный грифом “секретно и срочно” циркуляр запрашивал также о возможности использовать войска против забастовщиков и прочих нарушителей общественного порядка. (Копия запроса неведомыми путями попала в газету “Дейли геральд” и надолго испортила социальную репутацию Черчилля). Ответ отовсюду пришел единообразный: войска пойдут куда угодно, но не в Россию. Этот ответ предопределял дальнейшее: упор будет сделан не на посылке воинских контингентов, а на помощи белым деньгами и оружием.
Но и посылка войск не исключалась полностью. Черчилль говорил Ллойду Джорджу, что лучшим местом их применения был бы Омск. Он предложил бы Соединенным штатам не препятствовать сближению Колчака с японцами. Если русские (белые) договорятся о посылке японцами нескольких боевых дивизий, он (Черчилль) не видит, как могут быть ущемлены английские интересы. Он предложил “послать несколько тысяч английских добровольцев и позволить японцам осуществить главное”.
В дальнейшем политика Черчилля формировалась во многом под влиянием впечатлений генерала Пула, прибывшего в конце января 1919 года из Южной России. “Генерал Деникин, - по его мнению, - не является ни великим военачальником, ни хорошим администратором, но он большой патриот и пользуется уважением окружающих. Большевики никогда не были очень хорошей боевой силой. Все, что требовалось в кампании против них - так это элемент неожиданности… Если мы обеспечим (белых) оружием, как мы обещали, этого будет достаточно”.