Читаем Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965 полностью

Предыдущие многотомные сочинения Черчилля: «Мальборо» и «Мировой кризис», в процессе написания которых началось активное обращение к помощи экспертов, имели один важный нюанс, выделявший их на фоне нового проекта. При работе над упомянутыми двумя произведениями специалисты привлекались по конкретным тематикам, общая же концепция, как и выбор релевантных фактов, не говоря уже о самом тексте, оставалось исключительно в ведении автора. Приступив к написанию «Истории», Черчилль знал, что и как он собирается сказать. Кроме того, он был хорошо начитан по отдельным периодам. Но в целом, политик вступил на terra incognita. Он не был профессиональным историком, и, работая над повествованием, которое растянулось почти на две тысячи лет, ему невольно пришлось не просто обращаться за консультацией к специалистам, а фактически довериться предлагаемым фактам и трактовкам.

В этой связи возникают два вопроса. Первый — как относился Черчилль к мнению членов своей команды? Второе — какое влияние его профессиональная ограниченность и необходимость постоянно сверяться с мнением экспертов, оказали на конечный результат?

Для ответа на первый вопрос обратимся к мнению очевидца — Мориса Эшли. По его словам, Черчилль «испытывал огромное уважение к интеллекту и профессионализму советников». Причем это «глубокое уважение» объяснялось его «искренней верой в то, что ученые и школяры знают все секреты о тех областях и предметах, о которых он хочет узнать больше»[42]

.

Мнение Эшли, безусловно, субъективно. Но в целом оно подтверждается признаниями других современников, а также подходом самого Черчилля, который хотя никогда и не доверял полностью экспертам, тем не менее, всегда относился к ним уважительно, особенно если видел, что они хорошо владеют предметом и эти знания могут помочь общему делу. В этой связи ценным представляется другое замечание Эшли: «Мистер Черчилль категорически не переносил дураков»[43]. Но таких в его команде не было. Он подобрал добротных историков, каждый из которых был профессионалом в своей области. Они владели фактами, а из теории менеджмента известно, что экспертная власть одна из самых сильных, поскольку ей очень сложно противостоять. И здесь мы подходим к ответу на второй вопрос. Влияние команды было огромным. Причем не только на уровне приводимых в книге сведений, но и стилистики. Например, описывая принятую у англосаксов систему вергельд, которая предусматривала денежную компенсацию со стороны убийцы семье убитого, Черчилль упомянул о «ярких примерах работы этих омерзительных законов». Янг указал автору, что он «занимается поркой мертвой лошади», и прилагательное «омерзительное» было исключено из финальной версии. Аналогичная судьба постигла следующий фрагмент, когда, рассказывая о Темных веках, после фразы «двести лет борьбы и подавлений в темноте» Черчилль добавил: «Они бились друг с другом не оставив никаких свидетельств». Одной пометки Янга на полях: «Тогда откуда вы узнали об этом?» — оказалось достаточно, чтобы текст был откорректирован

[44].

Не со всеми правкам Черчилль соглашался легко. В первом томе, описывая противостояние Эдвина Святого, короля Нортумбрии (586–633), и Пенды, короля Мерсии (606–655), когда Пенда заключил «казалось бы неприемлемый для него, язычника, союз с королем Северного Уэльса», и «впервые, насколько известно в истории, британцы и англичане сражались бок о бок», Черчилль решил добавить: «возрождался дух Боудикки». Янг посоветовал убрать упоминание о королеве Боудикке (33–61). Автор сначала согласился. Но потом все-таки оставил текст без изменений[45]

.

Но в целом конфликтных ситуаций было немного. По большей части Черчилль соглашался с мнением историков, найдя другой способ выражать свое мнение. Там, где он чувствовал себя неуверенным в фактах, он прибегал к риторике. В принципе, этот прием был не нов. Он хорошо отработал его еще в «Мировом кризисе», но в «Истории» по ряду объективных причин прибегал к нему чаще обычного.

Перейти на страницу:

Все книги серии PRO власть

Тайный канон Китая
Тайный канон Китая

С древности в Китае существовала утонченная стратегия коммуникации и противоборства, которая давала возможность тем, кто ею овладел, успешно манипулировать окружающими людьми — партнерами, подчиненными, начальниками.Эта хитрая наука держалась в тайне и малоизвестна даже в самом Китае. Теперь русский читатель может ознакомиться с ней в заново исправленных переводах одного из ведущих отечественных китаеведов. В. В. Малявин представляет здесь три классических произведения из области китайской стратегии: древний трактат «Гуй Гу-цзы», знаменитый сборник «Тридцать шесть стратагем» и трактат Цзхе Сюаня «Сто глав военного канона».Эти сочинения — незаменимое подспорье в практической деятельности не только государственных служащих, военных и деловых людей, но и всех, кто ценит практическую ценность восточной мудрости и хочет знать надежные способы достижения жизненного успеха.

Владимир Вячеславович Малявин

Детективы / Военное дело / Военная история / Древневосточная литература / Древние книги / Cпецслужбы
Военный канон Китая
Военный канон Китая

Китайская мудрость гласит, что в основе военного успеха лежит человеческий фактор – несгибаемая стойкость и вместе с тем необыкновенная чуткость и бдение духа, что истинная победа достигается тогда, когда побежденные прощают победителей.«Военный канон Китая» – это перевод и исследования, сделанные известным синологом Владимиром Малявиным, древнейших трактатов двух великих китайских мыслителей и стратегов Сунь-цзы и его последователя Сунь Биня, труды которых стали неотъемлемой частью военной философии.Написанные двадцать пять столетий назад они на протяжении веков служили руководством для профессиональных военных всех уровней и не утратили актуальности для всех кто стремиться к совершенствованию духа и познанию секретов жизненного успеха.

Владимир Вячеславович Малявин

Детективы / Военная история / Средневековая классическая проза / Древневосточная литература / Древние книги

Похожие книги

10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии