Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

При этом, несмотря на названные слабости и романтизацию истории, Черчилль прекрасно понимал ограниченность исторического восприятия. «Человеческим созданиям не дано, к счастью для них (в противном случае жизнь была бы невыносима), предвидеть или предсказать в долгосрочной перспективе развитие событий, — скажет он в ноябре 1940 года. — В один период кажется, что человек прав, в другой — что он ошибается. Потом опять, спустя несколько лет, все предстает в совершенно ином свете. Все приобретает новые пропорции. Меняются ценности. История с ее мерцающей лампой, спотыкаясь и запинаясь, освещает следы прошлого. Она пытается воссоздать былые сцены, возродить ушедшие звуки, разжечь потухшие страсти вчерашних дней»[1243].

Одним из средств, к которым обращался Черчилль для «воссоздания былых сцен» и «возрождения ушедших звуков», было активное использование оригинальных документов, писем, дневников и прочих письменных свидетельств. Однако вместо приближения прошлого объемное цитирование добавило тяжеловесности и повысило трудность при прочтении[1244]. Хотя многие приведенные документы представляют несомненный интерес.

Но самое интересное и важное в «Мальборо» не те уникальные факты, которые смог найти Черчилль в архивах, и не та глубина анализа, на которую указывают историки, а то, как он использовал имеющиеся у него материалы. Со своим опытом государственного управления он не мог не понимать, что для любого источника информации в той или иной степени характерна предвзятость и неполнота. Это касается как опубликованных мемуаров, так и корреспонденции, «написанных фрагментов, удачным образом сохраненных и представляющих только крошечную частичку того, что на самом деле имело место»[1245]

.

Когда произведение основывается на отрывочных и субъективных сведениях, разве можно надеяться на создание объективного результата? Разве можно в несколько сот страниц впихнуть всю человеческую жизнь с ее внутренними сомнениями и внешними порывами, с ее нереализованными желаниями и скрытыми эмоциями, с ее забытыми достижениями и преувеличенными провалами, с ее диспропорциями между тайным и явным, между тем, что сохранилось, и тем, что утеряно, забыто и исчезло навсегда? «Для понимания истории, — пишет Черчилль, — читатель всегда должен помнить, насколько мала часть того, что записано о случившемся, и насколько силен фактор времени»[1246]. Но об этом должен помнить не только читатель, но и всякий автор, берущийся за историческое сочинение. Субъективность и неполнота первоисточников нисколько не означают, что автор вправе извращать их, потчуя читателей не имеющим отношения к действительности повествованием, которое выдается за истину в последней инстанции.

Ограниченность используемых материалов компенсируется личностью автора, которая и является залогом качества написанного им сочинения. Во многом «Мальборо» сохранил свой высокий статус, потому что автор был опытным и не чуждым к размышлениям государственным деятелем. Это было главным преимуществом Черчилля перед другими прозаиками, берущимися за аналогичные исторические сюжеты, и он его мастерски использовал. Черчилль обладал уникальным опытом, который позволил ему точно уловить образ мышления политиков и военных ушедшей эпохи. При этом он не только видел то, что оставалось в тени для непосвященных, но и благодаря своему литературному стилю сумел доходчиво и увлекательно показать это читателю, провести его по лабиринтам зарождающейся партийной и парламентской системы, показать тайные механизмы принятия решения и скрытые от посторонних рычаги власти. Именно на эту особенность указывал профессор Луис Намьер. Именно на это отличие Черчилля-автора обращал внимание читателей Дафф Купер в рецензии первого тома, отмечая уникальный опыт своего друга в мировой войне и на политической арене[1247].

Так постепенно от формы мы переходим к содержанию и рассмотрению того, как именно Черчилль смог использовать свое преимущество. И первое, с чего следует начать, это описание главного героя.

Черчилль создает перед читателями чрезвычайно светлый образ герцога Мальборо, от которого даже у расположенного к автору читателя не может не зарябить в глазах. Столь явный перекос в изображении Мальборо — акцентирование внимания на его достижениях и отказ от малейшей критики в его адрес — имел под собой очень простую, но вескую причину. Если в начале политической карьеры почетное место авторитета занимал лорд Рандольф, то спустя три десятилетия Черчилль нашел себе нового кумира в лице другого предка. Больше отдаленный от него по времени, он оказался ближе ему ментально и духовно.