Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965

Сталин хотел разделить с Гитлером господство в Центральной и Восточной Европе. Черчилль считал, что Гитлер никогда не собирался делиться властью, и в июне прошлого года пытался убедить в этом Сталина. Гитлер ясно дал понять в Mein Kampf, что судьба Германии – на Востоке. «Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, мы могли получить их в общем и целом только за счет России. В этом случае мы должны были, препоясавши чресла, двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов». Он написал, что «правители современной России – это запятнавшие себя кровью низкие преступники». Гитлер всегда считал, что германскому народу для своего существования необходимо Lebensraum, жизненное пространство на востоке, то есть в России. Вот почему в середине 1940 года он приказал главному командованию сухопутных войск (ОКХ) приступить к планированию операции по вторжению в Россию и в декабре одобрил план ОКХ (план «Барбаросса»), согласно которому в середине мая Германия должна была напасть на СССР и предполагалось, что через пять месяцев, до наступления зимы, она будет праздновать победу[685]

.

Логика предательства по отношению к Сталину была понятна только Гитлеру и некоторым – но далеко не всем – из его ближайшего окружения. Черчилль, как и летом прошлого года, попытался установить со Сталиным такую же связь, как с Рузвельтом, но потерпел неудачу. Сталин не верил предупреждениям из Лондона, считая, что Черчилль просто хочет разжечь ссору между Россией и ее хорошим другом Германией. В любом случае у Черчилля не было точной информации, подтверждающей его подозрения. Не было ее и у американцев в начале года. Американский дипломат Джордж Кеннан позже написал, что «мы, американские дипломаты в Берлине, не сразу поняли, что, согласно логике Гитлера, невозможность захватить Британию неизбежно означает необходимость вторжения в Россию». На это намекали источники Уильяма Л. Ширера в Берлине, но Ширер, вместе с остальной частью мира, предположил, что сначала Гитлер должен завоевать Англию. В конце 1940 года Ширер поведал свои размышления о перспективах Гитлера в развязывании войны с Америкой или Россией: «Я твердо убежден, что он действительно рассматривает [эти варианты] и если он победит в Европе и Африке то в конце концов начнет войну, если мы не будем готовы отказаться от нашего образа жизни». После победы в Европе, написал Ширер, Гитлер «нападет на Россию, вероятно, прежде чем займется Северной и Южной Америкой». Тем не менее «гитлеровская Германия никогда не будет господствовать в Европе, пока держится Великобритания»[686]

.

Черчилль придерживался того же мнения. Но он понимал, что Гитлер, чтобы сокрушить русских, мог создать новые тяжелые бомбардировщики и, возможно, даже ракетное оружие. Он мог построить корабли, подводные лодки и современные десантные суда. И тогда фюрер может повернуть свои армии на запад, в направлении Великобритании. Черчилль готовил британцев к такой возможности и готовил свои армии. Теперь ход был за Гитлером. Если он появится в Англии весной, то Черчилль и его армии, усиливающиеся с каждой неделей, будут готовы. Если Гитлер не появится в Англии, то придет день – возможно, через пару лет, – когда Черчилль придет в Европу. Такой был план. Но Черчилль столкнулся с множеством неизвестных.

Он понял, что Гитлер возьмет курс на восток, но отсутствие контринтуитивного мышления и точной разведывательной информации не позволяло ему понять искаженную гитлеровскую логику. Ему оставалось только ждать.

Черчилль не мог, кроме как в воздухе, впрямую вступить в бой с Гитлером, но мог сделать это косвенно. Летом прошлого года он одобрил предложение по финансированию и вооружению тех среди завоеванных народов, кто был достаточно смел, чтобы восстать против нацистских тюремщиков, оказывать сопротивление любым способом и с помощью любого оружия. Он подбадривал тех, кто был слишком боязлив, чтобы нанести удар по врагу; многие прислушивались к его словам, и со временем многие вступали в борьбу. Во время Битвы за Британию он приказал Исмею «подготовить ряд операций, проводимых специально обученными войсками типа охотников, способных создать атмосферу террора вдоль занятого противником европейского побережья, в основном проводя политику безжалостного уничтожения и немедленного исчезновения», чтобы «мы могли нанести внезапный удар… истребить и захватить в плен гарнизон гуннов и удерживать этот район вплоть до завершения всей подготовки к осаде или захвату штурмом, а затем уйти… оставив за собой гору немецких трупов». Это было грязное, но необходимое дело[687].