Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965

Черчиллю было 75 лет. Он жаловался врачу на скованность в плечевом поясе и боялся еще одного удара. Время теперь работало против него. Но кое в чем оно ему помогало. Беспорядок в руководстве партии лейбористов, любое внутреннее разногласие по вопросам бюджета, банковских операций и обороны, могло привести к вотуму недоверия. В Америке Черчиллю пришлось бы ждать четыре года, чтобы предпринять очередную попытку взобраться на вершину, но в Британии, особенно при Эттли в тот год, следующие выборы могли быть назначены через несколько месяцев. Хотя Энтони Иден, Рэб Батлер, Гарольд Макмиллан стремились занять более высокое положение в партии (и в конечном счете в руководстве партии), Черчиллю было гарантировано положение лидера партии. Под его руководством консерваторы вернули себе 85 мест из потерянных в 1945 году, а лейбористы потеряли 78 мест. Тем тори, которые в 1945 году хотели, чтобы Черчилль ушел на покой, теперь предстояло занять выжидающую позицию. Они не могли свергнуть человека, который вел их за собой, в военное и мирное время. Черчилль, хотя и был разочарован результатами выборов, не утратил самообладания. Он верил, что его день настанет. Он вернулся в Чартвелл, чтобы продолжить работу над мемуарами – осталось всего два тома. Кроме того, он готовился к новому парламенту и предстоящим схваткам. Вскоре после выборов, как-то поздно вечером, работая над мемуарами, он внезапно перестал диктовать и сказал Джейн Портал: «Я знаю, что снова буду премьер-министром. Я знаю это»[2355].

Только один член семьи не был разочарован результатами выборов: Клементина. Чартвелл был ее тихой гаванью; в списке гостей были дети, внуки и старые друзья. В 1945 году она считала, что Уинстону следует отойти от дел. И ее мнение с тех пор не изменилось. Страдающая невритом, стрептококковой инфекцией и приступами люмбаго, она была готова к спокойной, уединенной жизни в Чартвелле. Но этому не суждено было сбыться.

6 марта новый парламент традиционного открылся с тронной речи, обращения короля к палате лордов и палате общин. На следующий день, 7 марта, в первый день дебатов Черчилль ясно дал понять, что собирается продолжить нападки на социалистический эксперимент: «О чем можно говорить, если большинство избирателей, 1 миллион 750 тысяч, проголосовали против движения к социалистическому государству и, в частности, против национализации сталелитейной и других отраслей промышленности, над которыми нависла эта угроза. Таким образом, у правительства нет мандата». Он предложил потратить на обсуждение этих важных вопросов «две ближайшие недели или около того». Далее приводится расшифровка стенограммы заседания палаты:

«Г-н Г. Моррисон [спикер палаты] выразил несогласие.

Г-н Черчилль. От парламента понадобится нечто большее, чем покачивание головой лорда-председателя, чтобы убедить нас, что нашими желаниями можно пренебречь. Я настаиваю на проведении прений по важному вопросу»[2356]

.

В ближайшие двадцать месяцев он не прекращал нападки на правительство. Дебаты (и ответы на вопросы) в палате общин проходят намного оживленнее, чем заседания в сенате или палате представителей конгресса Соединенных Штатов, где зачитываются длинные и зачастую скучные доклады (нередко в пустом зале), и перебивать докладчика считается нарушением правил хорошего тона. В британской палате общин часто можно услышать выкрики «Ерунда!» и «Чушь!». Смех – фырканье и хихиканье – часто используемое оружие. Члены парламента бормочут и шуршат бумагами, демонстрируя недовольство словами оппонента (или бормочут и шуршат бумагами в знак согласия с коллегами по партии). Черчилль пришел вести борьбу. Его политический противник Эньюрин Бивен так описывал действия Черчилля в палате: «Он вступал в бой подобно огромному орудию». Его оппоненты понимали, когда Черчилль давал залп[2357].