Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965

Однажды члены парламента от Лейбористской партии освистали Черчилля, когда он выходил из палаты; он повернулся и послал им воздушные поцелуи. Ни одна колкость не оставалась без ответа. Когда Черчилль бичевал лейбористов за налоговое бремя, которое приходилось нести британцам, один из лейбористов крикнул: «Почему бы вам не продать свою лошадь?» Черчилль посмотрел на него и ответил: «У меня было огромное желание продать лошадь, но я изо всех сил борюсь с корыстолюбивыми побуждениями

». Вызовом были кивки в знак несогласия, иронический смех, фырканье. Когда член парламента пробормотал «Вздор!» на какое-то заявление Черчилля, Старик ответил: «Возможно, именно это в голове достопочтенного ученого мужа, но звучит неубедительно». Когда парламентарий выкрикнул «Чепуха!» после заявления Черчилля, что Чехословакия стала марионеткой Москвы, Черчилль отвечал: «Похоже, у достопочтенного джентльмена голова забита чепухой». Когда его прервали во время спора о геополитических намерениях Москвы, Черчилль ответил: «Полагаю, коммунисты и сочувствующие неплохо устроились в этой палате». Это было провокационное заявление, которое не сделал бы даже сенатор от Висконсина, Джозеф Маккарти, во время обсуждения проблемы в сенате Соединенных Штатов. Но резкие, ироничные ответы Черчилля не вызывали возмущение, поскольку всем было известно, что ему не свойственны лукавство и обман. Кроме того, как написал член парламента, тори граф Винтертон (в 1950 году он был старейшим членом палаты общин), Черчилль хорошо улавливал настроение палаты: «Уинстон Черчилль впитал ее дух и традиции; он знаком со всеми ее разнообразными настроениями… он инстинктивно понимает, что она примет, а что не примет». В британской палате общин заседали люди с живым и сметливым умом, и спустя почти пятьдесят лет Уинстон Черчилль оставался одним из самых находчивых и сообразительных. Где-то в то время Винтертон назвал его «величайшим из ныне здравствующих парламентариев»[2358]

.

Другой его коллега, сэр Алан Герберт, независимый депутат, представлявший Оксфордский университет, назвал Черчилля «величайшим из ныне живущих юмористов Британии». Читая лекции на тему юмора, Герберт цитировал одних и тех же: П.Г. Вудхауза, Ноэля Кауарда, Ната Габбинса, даже Эньюрина Бивена. Но на первое место Герберт ставил Уинстона Черчилля, который «в любое время и при любых обстоятельствах, в любом окружении, на любую тему, с неизменным вкусом и тактом мог при желании вызвать смех»[2359]

.

С этим были согласны не все. Рой Дженкинс считал, что шутки Черчилля были порой «не… умными… и злыми» из-за его враждебного отношения к левым интеллектуалам. Черчилль ошибочно считал, что все лидеры лейбористов были выпускниками Винчестерского университета, по его мнению, рассадника казуистики, которой грешили некоторые интеллектуалы, что до крайности раздражало его. Действительно, Хью Гейтскелл и Стаффорд Криппс, лидеры лейбористов, учились в Винчестере. В результате, как написал Дженкинс, Черчилль отпускал «постоянные, не слишком остроумные антивинчестерские шутки в палате». Он действительно шутил на эту тему, но что смешно одному, не смешно другому. В ответ на требование лейбористов Черчилль сказал: «Мы страдаем от заблуждений, deus ex machina

, что, поясню для воспитанников Винчестерского колледжа, если они здесь присутствуют, означает «бог из машины». По другому случаю, он заметил: «Не знаю, обучают ли их в Винчестере французскому». И 27 июня 1950 года, во время прений по поводу участия Британии в Европейском объединении угля и стали, Черчилль бросил: «В ходе дискуссии мы услышали знакомые слова об «инфраструктуре наднациональной власти». Первоначальное авторство неизвестно, но вполне вероятно, что эти слова с «инфра» и «над» вошли в нашу политическую речь благодаря группе умников, которые стремятся произвести впечатление на британский рабочий класс, подчеркивая, что в Винчестере изучали латынь». На самом деле «инфраструктура» самое обычное слово, имеет латинские корни и заимствовано из французского языка, но Черчилль никогда не упускал возможности высмеять своих политических противников[2360].