Ухо на фотографии

Отсюда и вера в свою звезду и процветающий вид: взятку-то еще надо доказать, а положительные качества всегда налицо.

ЛИПОВЫЙ МУЖ

Умение устраиваться в жизни — хоть и завидное качество, но не всегда приводит к счастью в личной жизни. И в общественной тоже. Некоторые граждане, казалось бы, с гроссмейстерской дотошливостью продумывают свое существование на много дней вперед, но судьба-индейка выкидывает встречные фокусы.

Сейчас, например, не так-то легко прописаться в Москве. Это и понятно: город не резиновый, какой-то предел росту народонаселения должен быть. Но в то же время есть граждане, предел мечтаний которых — устроиться в столице. Их любовь к Москве, с одной стороны, трогает. Но, с другой стороны, в судебных органах можно ознакомиться с материалами, которые вызывают к ним менее трогательные чувства.

Всем нам хорошо известно, что любовь не знает преград. Если двое полюбили друг друга и соединились в законном браке, никто не в силах запретить им проживание на совместной площади. Впрочем, никто и не запрещает: пожалуйста, мужа к жене или жену к мужу желающие всегда могут прописать. И столица в этом смысле не исключение.

Вот кое-кто и смекает: «Ага, значит, для прописки в Москве надо всего-то-навсего вступить в брак с москвичом или москвичкой. Любовь — дело второстепенное, в крайнем случае для достижения заветной цели нетрудно капельку и поиграть— пылкие словеса, томный взгляд, прогулки при естественном спутнике или что там еще в арсенале обольстителей женских сердец. Или, наоборот, мужских. В душу-то ни один суд не заглянет».

Иногородний художник Василий Маклаков мечтал влиться в ряды московских мастеров кисти. И автор не видит в этом ничего предосудительного. Возможно, в столице Маклаков полнее раскрыл бы свой талант и порадовал бы нас незабываемыми полотнами. Кто знает?.. Но хотелось бы, чтобы творец прекрасного и в личной жизни предпринимал шаги, не противоречащие его эстетическим принципам.

А шаги были коварны. Путь его в столицу пролег через женское сердце. Облюбовал он себе москвичку К., юную и неопытную, и развил кипучую деятельность, которая привела его в загс. А прописавшись на площади жены, он сразу же охладел к ней. Потому что сам еще был достаточно юн и видел свое призвание не в стирке пеленок, а в творческом горении. Пеленки могли бы помешать ему вдохновенно гореть, и он спешно покинул свою избранницу.

Поставьте себя на место москвички К. Для нее-то все было всерьез: любовь была любовью, свадьба — свадьбой, а не замаскированной операцией по прописке. И вдруг она узнает, что любила в одностороннем порядке. Его любовь, оказывается, была чувством меркантильным, а свадьба — чистым фарсом. И вот мужа нет, а есть штамп в паспорте. И значится в лицевом счете лишнее лицо в графе: «количество лиц для начисления платы на воду». А кому это надо — оплачивать воду за лицо, и пусть даже творческое, которое пьет чай неизвестно где. Конечно, обратилась москвичка К. в суд, который признал брак недействительным и лишил Маклакова московской прописки.

Так удачно было задумано, но панический страх перед пеленками все сгубил! Слишком уж быстро раскрыл свою липовость Маклаков — нет, чтобы подождать месячишко-другой… Кто согласится на мужа, который только числится по документам? Со свидетельством о браке не пойдешь в кино или в парк отдыха.

Впрочем, не будем спешить с выводами: выпускница мединститута с берегов Волги Анна Куропаткина как раз искала липового мужа. Из числа москвичей. Муж в полном смысле этого слова ее не устраивал, так как свое сердце она уже отдала другому мужчине. Не москвичу. Который тоже стремился стать москвичом. И поскольку их интересы совпадали, они разработали совместный план, до гениальности простой.

Куропаткина должна была подыскать партнера, желающего улучшить свои жилищные условия, который согласился бы на фиктивный брак. В награду за это партнер получает деньги на кооперативную квартиру, выезжает со старой площади, на которой остается Куропаткина. Затем развод и бракосочетание с тем, кому отдано сердце. И, разумеется, его прописка.

Надо сказать, что первая часть плана была блестяще приведена в исполнение. Нашелся-таки юноша, некий Петр Бродцев, согласившийся на сделку. Он сходил с Куропаткиной в загс, прописал ее у себя, на полученные деньги построил себе однокомнатную кооперативную квартиру, переехал в нее, оставив Куропаткину в желанном одиночестве. Остался последний мазок, и вдруг Бродцев пишет заявление в милицию, в котором разоблачает предприимчивую выпускницу мединститута. То ли его не устроила новая квартира, то ли между бывшими фиктивными супругами возникли какие-то разногласия, то ли у человека заговорила совесть — неизвестно. Но по иску прокурора Куропаткина была лишена московской прописки.

Вот вам и расчет на гроссмейстерском уровне. Все удары судьбы не предусмотришь. Уж как тонко, казалось, действовал Виктор Редькин, проживавший в Ставрополе, но и он по решению суда лишен звания москвича. И, как мы убедимся ниже, столица от этого только выиграла.