Украду твою жизнь

Адреналин продолжал клокотать в крови, но после этих слов градус немного упал. Тот запал, который я испытал, увидев, как Китекет летит в его объятия, потихоньку гас, позволяя начать чуть-чуть использовать серое вещество по назначению.

Только жжение в груди напоминало о том, что у меня там рваная рана. Дыра размером с шар для боулинга. Мешающая дышать. Сжигающая мозг дотла от одной мысли, что её касается кто-то ещё. Законный муж. Её мужчина. Тот, кого она на самом деле любит. По-настоящему. А не я, принуждавший её быть со мной. Ставший временным развлечением.

Скажет она ему, что между нами произошло? Признается, что кончала подо мной? Что может носить моего ребёнка? Или сразу сделает аборт, как и обещала?

Видел в её глазах решимость, не оставившую мне шанса на обратный исход.

Тупой надежды, что она вдруг вздумает бросить его. И ребёнка своего, которого Ратмир никогда бы ей не отдал? Смешно даже рассчитывать на подобное.

И всё же хотелось. Помечтать о том, что между мной и Сабуровым начнётся новая война. Теперь за неё. Что у меня осталось? Разве что жизнь. Но я давно утратил вкус к ней. Всё до недавнего времени казалось пресным.

Но, когда Китекет повисла на его шее, внутри всё оборвалось. Сломалось. Потрескалось и опало на асфальт.

За одну секунду осознал, что те взгляды, которые я случайно ловил, действительно уловка. Маленькой хитрой сучки. Опытной стервы. Знающей, как выглядеть невинно. Так, что хотелось оставить нетронутой эту показную чистоту. Не запятнать. И одновременно наброситься на неё словно зверь и сделать своей, пометить собой. Чтобы пахло от неё только мной. Чтобы, когда она кончала, только моё лицо видела. Только меня представляла.

Думал, что часть меня умерла в тот день, когда узнал, что родители погибли в автомобильной аварии. Казалось, уже не смогу испытать настолько сильное чувство. Болезненное до такой степени, что с криком хотелось выплюнуть из себя все внутренности. После того дня я и не испытывал почти эмоций. Боли. Радости. Счастья.

Когда сообщили, что умерла младшая сестра, на поверхность поднялись лишь муки совести. За то, что мёртвым себя ощущаю, за то, что оплакать её по-человечески неспособен. За то, что стал одной из причин её гибели. Позволил этот брак, хотя она умоляла не выдавать замуж.

Но Мураз убедил меня, что она свыкнется, влюбится. И я считал, что Сабуров – отличная кандидатура. Уважал его. Но не знал, что он ради одной смазливой шлюхи нарушит все договорённости.

Когда увидел Китекет впервые в ресторане, шедшую под руку с Сабуровым, смотреть даже на них не мог. Оба вызывали у меня отвращение. Она – тем, как откровенно и вульгарно вела себя. И он – тем, что пожирал её глазами. Не скрывал их отношений, хотя уже знал, что связан сделкой.

Жёны отдельно. Любовницы отдельно. Старшему брату этот посыл был близок. Понятен. Мне – нет.

Я никогда не собирался жениться. Знал, что не захочу ограничивать себя одной женщиной. Мне претила сама мысль скрепить себя обещаниями. Обетами, которые должен буду держать до конца своих дней. А я даже не мог представить ту, ради которой свяжу себя узами брака. Ради которой откажусь от самого ценного – свободы.

Мне тогда показалось, что я ошибся в нём. Что Сабуров на самом деле слабак. Упал к ногам девчонки с красивой мордашкой.

А когда рассмотрел эту мордашку спустя семь лет поближе, ощутил раздражение. Страх. Злобу. Ненависть. К себе. Оттого, как легко ведусь на её уловки. Как одним своим робким взглядом из-под ресниц она заставляет моё сердце превращаться в сахарную вату.

А ещё бороться с самим собой, с потребностью видеть её. Наблюдать за ней. Даже за тем, как убиралась в хлеву. Как вытирала пот со лба. Останавливалась, чтобы передохнуть. Дула сочными губами на упавшую на щёку прядь волос.

Всё в ней казалось каким-то воздушным, утончённым. Хрупким. Таким нежным, что порой едва сдерживал себя от того, чтобы не сжать её в своих объятиях и разломать. Раскрошить в пыль и вдыхать её. Глубоко в себя. Чтобы текла по моим венам. Став частью меня.

Наблюдал, как разговаривала с рабочими, посылая им улыбки. До того тёплые, что грели жарче июльского солнца. Обжигали. А мне от ревности хотелось украсть каждую из подаренных ей другим улыбок. А если бы оказалось, что они настолько глубоко спрятаны, что для того, чтобы их достать, нужно убить. Так почему бы и нет. Сделал бы это с удовольствием.

Выдохнул сквозь зубы, брызгая кровью.

Смотрел на Сабурова и ощущал раздирающую, царапающую изнутри боль. Застилавшую глаза, как перед боем, кровавым заревом.

Сердце колотится от одной этой мысли. Ясмин не могла так поступить.

– Что за бред ты несёшь? – делаю пару шагов к врагу, и тут же вмешивается Шамиль, хлопая меня по груди. Останавливая.

Ратмир выглядит немногим лучше меня. Оба смахиваем на не поделивших кость уличных псов. Голодных. Злых. Побитых.

– Не горячись, брат. Выслушай.

Глава 43

Аня

– Почувствовала, Пирожок, – с тревогой в глазах смотрит на меня, будто вновь переживая страх и растерянность.